— А ты уже разгласил, — напомнил он мне ехидно. — Так что поздно хлопать крыльями. Хочешь блок, давай вести деловой разговор.
— Да тебе-то это зачем? — разозлился я.
— Это не мне, а Даре, — вернул он мне мою же фразу. — На всякий случай. От ваших белокрылых в любой момент чего хочешь ожидать можно.
— Тогда и Игорю тоже, — быстро сориентировался я. — Если уж мы деловой разговор ведем.
— Без проблем, — легко согласился он, и добавил с явным раздражением: — Она его все равно сама научит.
Макс наведался к нам только через день. И, судя по всему, скрытно — встречу он нам назначил в дальнем лесу, но ближе к нашему подготовительному центру, чем к темному.
Мы с Татьяной все это время упорно тренировались. Нивелировать убийственное влияние друг на друга в инвертации — в ее комнате, и распознавать внештатников — в лесу. Нам удалось обнаружить три их наблюдательных пункта, расположенных на наших обычных маршрутах. От этих наблюдательных пунктов они, впрочем, как я и предполагал, особенно не удалялись.
Но мы и еще кое-что заметили. Инвертированные внештатники нам обоим совсем не так сильно били по ощущениям. Татьяна, правда, все равно отказалась к ним приближаться, а я рискнул — и словно в промозглый день на улицу на земле выскочил. Вполне терпимо — мурашки по коже пошли, размяться захотелось. Я понял, что если придется схлестнуться с ними, на моей стороне будет не только преимущество неожиданности.
К моменту появления Макса мы уже волноваться начали. В тот день утром на столе Татьяны обнаружилось расписание ее следующих занятий — с номерами тренировочных павильонов и их очередностью. Я с удовольствием отметил, что первым в расписании стоит курс хранителей. С ее способностями и моей помощью будет она у меня отличницей. Так, чтобы сразу пришлась ей эта работа по душе, и все остальные курсы померкли на ее фоне. Но сначала нам нужно было разделаться с темными. Со всеми.
Макса мы тоже издалека распознали, и я с особым удовольствием помахал ему рукой еще на подходе.
— Ты смотри, не соврал, — заметил он, переходя в видимость.
— Давай работать, — бросил я ему уже без удовольствия. — Кто его знает, сколько это времени займет.
Но Татьяна и блок ставить на свои мысли научилась без особого, казалось, труда. Я прямо раздулся от гордости — сказал же, отличница! Хотя ей, наверно, филологическое прошлое помогло.
Макс приоткрыл в ее сторону свой блок и спросил ее, что она слышит. Именно так и сказал — не видит или читает, а слышит. Она нахмурилась, поджала губы, скосив глаза в мою сторону, но он уже, видимо, вернул блок на место, потому что вновь повторил свой вопрос.
— Тарабарщина какая-то, — снова нахмурилась она.
— А там было тоже самое, — спокойно обронил Макс, — только закодировано.
Татьяна какое-то время помолчала, напряженно думая.
— Буквы переставлены? — неуверенно спросила она. — Как в Скрабл?
Макс одобрительно кивнул, одновременно вскинув бровь с нарочитым удивлением.
— Но я же тогда только об этом и думать буду! — воскликнула Татьяна с несчастным видом.
— Люди используют свой мозг максимум на десять процентов, — высокомерно заметил Макс. — Мы можем позволить себе большее. Задай ему алгоритм и дай потренироваться. Дальше он все будет делать сам. Попробуй.
Татьяна опустила глаза, снова помолчала, хмурясь, затем снова вскинула их на Макса, глядя на него в упор.
— Судя по всему, — хмыкнул он, — там было что-то весьма нелестное для меня.
— Что посеешь, то и пожнешь, — ответила Татьяна с довольным видом.
— Алгоритм усложни, — бросил Макс, — этот при желании можно расшифровать. Я пошел.
— Куда? — возмутился я. — А меня послушать?
Макс повернулся ко мне с плотоядной ухмылкой.
— Тебе этот способ не годится, — произнес он, намеренно растягивая слова.
— Это почему еще? — поинтересовался я.
— У тебя большая часть мозга авантюрами и самолюбованием занята, — ответил он, и добавил: — Татьяна, тебе еще выдержку потренировать нужно. Я сейчас без слов догадался, что ты думаешь. А ему, серьезно, лучше рисунками думать.