Подойдя к очагу, который испускал последнее для этих людей тепло, безымянный одел в рукава плащ и широко зевнул, не прикрывая рта. Зевок сопроводил слабый стальной скрежет, привлекший к себе внимание.
— Эй, спящий красавец! Пойдём бандюка попинаем! — хриплый голос Борисовны, заставил парня замереть, неугомонная тётка была тут как тут.
Не оборачиваясь, здоровяк кивнул два раза, ещё немного посмотрел в дотлевающие угли, с каждым переливом шевелящие что-то в глубинах его потерянной души, глубоко вздохнул и развернулся, чтобы проследовать за женщиной.
Накануне ночью пленника пристегнули наручниками к батарее просто в конце коридора, выбитого сквозь стены всех квартир этажа. В паре шагов от него стояла табуретка, на которой проводили ночь караулящие по очереди охранники. Сейчас пустующая. Издали завидев приближающуюся парочку, бандит, до сих пор сидевший вразвалку упёршись в трубу — поднялся на корточки и широко раскрыл глаза. Как ни крути, а его пленитель — странный тип.
— Что вы делали на рынке? — не церемонясь и без вступлений, он начал допрос, ударяя по слуху своим металлическим голосом.
— А что по-твоему на рынке можно делать? Модули вскрывали, — не задумываясь, выпалил юнец.
— Как? — также монотонно прозвучал второй вопрос.
— Ломом конечно!
После этого ответа здоровяк приблизился и взялся за браслеты наручников. Лишь слегка напрягшись — разорвал цепь и, схватив допрашиваемого за горло, поднял одной рукой над полом прямо перед собой, чтобы быть с ним лицами на одном уровне. Бедолга только бултыхал ногами и кряхтел, вцепившись в мускулистое предплечье.
— Ещё раз соврёшь — разорву надвое, — звонко, но редко хрипя, проскрипела сталь нечеловеческого голоса, да так, что даже от Борисовны позади потянуло страхом. А бандит, так вообще — обомлел в благоговейном спокойствии, видимо уже готовый расстаться с жизнь, заключённый в каменную хватку. Но после предупреждения он тряпичной куклой шмякнулся на пол и тут же взялся за горло. Даже сквозь пыль и грязь видно, как побагровело от прилившей крови лицо негодяя.
Борисовну удивили и догадка обо лжи и невероятная сила.
— А-а-а… с чего ты взял вообще, что он врал?
— Когда я вскрыл модуль — было много шума. Мы раскапывали аптеку почти весь день и ничего не слышали, находясь менее чем в ста метрах от торговых рядов, — последовало объяснение и тут же, с ударением на первое слово, повторился вопрос — Что вы делали на рынке?
— Пришли проверить, что за стрельба ночью была — там трупы везде, а когда уходили — увидели вас, решили проследить, — прозвучал хриплый ответ сквозь отдышку.
— Откуда пришли? — нервно встряла женщина.
— Из Восточного лагеря, конечно! — бандит сказал это так, как если бы об этом месте все должны были знать.
— Ясно. Я знаю, где это. А какая вам разница, что там за стрельба была? — продолжила Борисовна.
— Это были наши посты, — последовало простое объяснение.
— Сколько вас?
На этот вопрос, заданный титаническим басом, пленный явно не хотел отвечать, сжал губы, посмотрел в пол, но всё же решил не допускать фатальных ошибок.
— Около пятидесяти бойцов постоянно в лагере. — равнодушие стремительно покидало его голос — Вы меня отпустите?
— Какое есть оружие? — игнорировал встречный вопрос безымянный.
— Любое и патронов достаточно. Вас до сих пор не перебили только потому, что терять никого не хотим.
…Сказал, что меньше недели с ними, а отвечает за всех…
— У них там источник воды есть, свой бар для бродячих выродков, подобие казино и рабов куча-мала, — не поняв задумчивости парня, объяснила командирша.
— Почему на тебя вчера набросилась девочка, что ты ей сделал? — после этого вопроса у Борисовны на лице прямо-таки выступил упрёк гиганта в торможении.
— Догадайся! — бандюк зло оскалился жёлтой улыбкой, щетина на лице образовала чёрные полосы на ямочках щёк.
Парень же, не сводя глаз с ублюдка, поднял подбородок и отвел его чуть вправо. Поняв угрожающий жест, пленник поспешил объясниться, считая, что таким образом сумеет ретироваться:
— Да трахал я её, пока она с нами была. Чего вы на меня так смотрите? Её на ТРК только ленивый не отыимел. Можно подумать тут мужики этим не занимаются с бабами, что ли? — лицо подонка застыло с приоткрытым ртом, одна бровь была чуть выше другой, а тупой взгляд вперился в огромного допросчика.
Спустя секундную неловкую, а для женщины ещё и не приятную, паузу, безымянный повернул голову к ней, встречаясь с гневным, но всё ещё терпеливым взглядом.