— Не знаю, но было именно так.
— Вдруг, ни с того ни с сего ты всё бросила и пошла за человеком, которого видела в первый раз в жизни?
— Я не знаю, что со мной случилось. Просто я поверила Жерару. Но я ведь не ошиблась?!
— На работе ты была на хорошем счету. В семье у тебя не было ни каких проблем. Что случилось?
— Наверно, мне просто всё надоело.
— Что именно «всё»?
— Общага, работа, лицензия. Надоело приходить в отчаяние каждый раз, когда порвутся чулки или отвалится подошва на клеёнчатых туфлях, надоело работать и спать, надоело голодать, надоело считать каждый грош. Жерар сказал, что это был обычный подростковый бунт.
— И целью побега ты выбрала «Элате»?
— Нет, «Элате» я увидела по телевизору здесь. Тогда мне было всё равно.
— Где твой брат?
— Какой брат? Вик? Он сейчас служит космо — техником на «Канопусе».
— Почему ты решила, что я спрашиваю о Вике?
— Вы уже спрашивали о нём несколько раз.
— Сколько именно раз я спрашивал тебя о брате?
— Я не помню, но если подумать…
— Не надо думать. Отвечать на вопросы ты должна не задумываясь. Как назывался корабль, на котором служил твой брат?
— «Канопус» Это космокорабль.
— Его номер?
— Сейчас вспомню…
Допрос в виде беседы продолжался более трёх часов. Лариса отвечала на вопросы то, что вызубрила ещё на «Лапочке». Правда мешалась с враньём, но девушка хорошо усвоила урок и промашки не допускала. Несколько раз человек спрашивал, как ей удалось убежать из тюрьмы. Но Лариса не сбилась и здесь, твёрдо отвечая, что в тюрьме не была, из тюрьмы не убегала, и что, по её мнению, убежать из тюрьмы невозможно. Один раз её спросили про «подземные жилища». «Какие жилища?» — ответила Лариса вопросом на вопрос с таким недоумением, словно, и в самом деле, впервые слышала это название. Когда же человек в пятый раз спросил:
— … Каковы твои настоящие имя и фамилия? — Лариса не выдержала и зарыдала:
— Я Лариса Хименес. Зачем вы издеваетесь надо мной? Если вы не можете дать мне визу, — так и скажите прямо.
— Я могу дать тебе визу, — ответил человек. — И я дам её тебе, как только услышу правду. И, раз ты не хочешь сказать её сегодня, — придёшь завтра, к девяти утра. Ступай.
Лариса поднялась. Она уже не всхлипывала. Лишь слёзы бессилия продолжали течь из глаз. Мысли крутились вокруг двух фраз: «Сегодня не удалось. Попробую завтра» и «Никто не обещал, что будет легко». «Беседовали» с ней пятый день, причем трёхчасовой беседе всегда предшествовало по меньшей мере пятичасовое ожидание.
Человек смотрел ей в спину столь же безнадёжно. Пять бесед не принесли никакого результата, не дали никакой зацепки. Если бы он не знал, что собеседница врёт, он бы ей, пожалуй, поверил. Мутант вёл себя безупречно. Несомненно, с ней поработали профессионалы. Но как именно поработали? Может статься, девушка действительно помнит только то, что рассказывает. Тогда простая беседа с глазу на глаз теряет всякий смысл. Чтобы влезть в заблокированные слои памяти нужен гипноз. Дверь за Ларисой закрылась. Мужчина нажал на кнопку переговорного устройства: «Объект вышел. Проводите. Думаю, придёт завтра. Упряма до крайности. Не дала ни одной зацепки. Продолжать разработку или сразу отказать? Не отказывать? Разрешение уже готово? Особые обстоятельства? Понял».
Лариса быстро шла по улице, задыхаясь от злости. Адреналин пенил кровь и избавиться от него можно было только в движении. Пешком она дошла до городского парка.
Вход в парк стоил безумно дорого: пять кредитов. До закрытия парка оставалось менее двух часов. Лариса купила жетон в автомате, бросила его в щель автоматического турникета. Сразу за воротами начинался «зверинец». Дорожка вилась между островков — газонов, и на каждом таком островке жили удивительные существа. Пластиковых червяков, улиток, всевозможную живность, созданную человеческим воображением, оживлял компьютер. Живность ползала и бегала, решала важные, «накасёмные» проблемы. Пластиковое зверьё умело говорить и постоянно что-нибудь обсуждало, завтракало, обедало, ужинало, ссорилось, спорило и мирилось. Больше часа Лариса бродила между островками, наблюдая забавные нравы жителей искусственного зоопарка, пока не почувствовала успокоение и голод. Она зашла в первое встретившееся кафе. В парке их было много. Сытная еда окончательно успокоила её. Мысли опять вернулись к недоступной визе.
Парк закрывался постепенно. Первыми погасли огни дальних павильонов. Потом в темноту погрузились более близкие аттракционы. Выжимаемые наступающей темнотой посетители постепенно перемещались к выходу и без спешки покидали парк. Лариса вышла среди последних. Торопиться ей было некуда и девушка медленно брела по освещённым улицам курортного городка, останавливаясь у каждой витрины и любуясь яркими огнями иллюминации. В меблированную квартиру, которую Лора сняла в тот же день, как покинула гостиницу, девушка вернулась в половине одиннадцатого ночи.
Квартирка была крошечная. Меньше не бывает: одна жилая комната, соединенная с кухней, и туалетная комната с душем — всё такое тесное, что крупному человеку и развернуться негде. Лариса старалась экономить. Сейчас в холодильнике на кухне у неё было пол литра молока, соевый сыр, маргарин «со вкусом настоящего масла» и витаминизированное желе. На столе стояла сахарница с колотым сахаром и электрический чайник. В хлебнице оставалось половинка батона. Достаточно для завтрака.
Она как раз завтракала, когда в дверь постучали. Пришла хозяйка гостиницы. Брезгливым тоном женщина сообщила постоялице, что чек, выписанный девушкой в качестве оплаты за месяц вперёд, настоящий. Лариса меланхолично отпила из чашки разбавленное кипятком молоко, кивнула: «Я рада». Но новости на этом не закончились. Оказалось, что ещё час назад Ларису спрашивал какой-то господин (очень приличный), однако, не может быть и речи, чтобы для свидания была использована эта квартира…