По мере того, как я увеличивал амплитуду своих движений, Никки стонала громче и громче, пока довольно не закричала. Её бедра сомкнулись, зажав меня словно капкан.
«Твою мать!» — пронеслось у меня в голове, и я отключился.
Первое, что я услышал, придя в сознание, это храп. Голая троллесса спала на кровати, а я лежал на полу неподалеку.
«Вот же ж блин! Никакой благодарности. Стараешься, ублажаешь эту верзилу, а она тебя, как использованный презик, кидает на пол. Потом отворачивается к стенке и засыпает. Обидно».
Стопка грога помогла мне окончательно придти в себя. Что теперь-то? Наверное, надо возвращаться к Доратее. Я отлил себе бутылку этого чудесного пойла и направился к выходу из апартаментов Николетт.
Глава 27
Ну, теперь, в список моих любовных побед можно смело добавить тролессу. Это было довольно интересно. Думаю, нужно сказать спасибо грогу, вряд ли бы у меня что-то получилось с Никки без его помощи.
Довольный собой, я поднялся по лестнице и, покинув подвал, оказался во дворе академии. Стояла ночь. Пели цикады. В безоблачном небе сияли звезды и обе луны.
Вдохнув полной грудью слегка прохладный ночной воздух, я направился в общагу, обратно к Доратее. Должно быть волнуется, места себе не находит, и тут я такой: «привет крошка». Руководству Врамиса, надо что-то делать с тролессой, это совсем не нормально, когда так поступают с людьми, пусть и холопчиками.
Вдруг сзади послышался какой-то грохот. Я насторожился, помня о том, что любой в этом мире может сделать со мной что угодно. До общаги осталось рукой подать. Может рвануть бегом? Но, что это? Кажется, кто-то плачет.
«Стой! Не надо! Иди к Доратее!» — кричал мне внутренний голос, но покоритель «Эвереста», герой-любовник, который буквально час назад удовлетворил троллессу, очень хотел посмотреть, что там такое. Я накатил грогу, заглушая свой трусливый внутренний голос, и направился навстречу приключениям.
Вернувшись по аллее назад, я свернул направо. Прошел еще метров пятьдесят и увидел девушку с длинными рыжими волосами. Она сидела прямо на дороге, рядом с кучей книг и рыдала.
«Вот те раз, — проскочила довольная мысль в моей голове, — вторая палка за ночь. Эта крошка куда симпотнее троллесы».
Я отхлебнул из бутылки, подошел к плачущей девушке и произнес:
— Привет.
Она продолжала плакать, не обращая на меня внимания.
— Ну, чего ты ревешь-то? — не отступал я. — Подумаешь, книжки упали, ерунда какая, — с этими словами я начал собирать с тротуара книги и складывать их на тележку, которая стояла рядом с плаксой.
— Чего тебе надо? — всхлипывая, спросила она, подняв свои большие голубые глаза полные слез.
— Блин, да, я помочь хочу.
— Не надо мне помогать, — вытирая сопли, ответила девчонка.
«У, ты какая неприступная», — ухмыльнулся я про себя, однако собирать книжки не перестал.
— Ты не студент, — вдруг сказала она, таким тоном, как будто догадалась до чего-то особенного или решила сложную задачку.
«Браво!» — пронеслось у меня в голове.
— Ну, вроде бы все, — довольно констатировал я, сложив последние несколько книг на тележку. На всякий случай, осмотревшись по сторонам, убедился, что потерь нет и, решил накатить грогу. Сделав несколько больших глотков, я протянул бутылку незнакомке и спросил:
— Хочешь?
Она по-прежнему сидела на тротуаре и хлюпала носом. Посмотрев мне в глаза, девчонка спросила:
— Это что?
— Грог.
Шмыгнув носом, она взяла бутылку и сделала глоток. Поморщилась, а потом сделала еще несколько.
Девчонку звали Аннираэль. Она училась на втором курсе факультета прикладной магии и была не просто девушкой, а эльфийкой. В отличие от большинства студентов, семья моей новой знакомой была совсем небогатой и Анираэль поступила в академию исключительно благодаря своим талантам и знаниям. По этому, чтобы сводить концы с концами, она была вынуждена подрабатывать в библиотеке Врамиса.