— Верное ему племя гоблинов живёт как раз вблизи Сияющей рощи. Во время поездки он и позволил бы Герелету убить вас. — вздохнул Драм. — после вашей гибели, полагаю, он бы добился суда над моим отцом и прибрал бы себе мастерские дома Дирен. А после принялся бы карабкаться на вершины власти, а его жертвой, несомненно стали бы вы, госпожа Мевириан. Но вышло так, что его сын, Лассир, спровоцировал меня на дуэль. Вы были правы, господин Верессар, теперь я понимаю, что вы не натравливали Лассира на меня. Это было его собственное решение, которое пошло вразрез с вашими намерениями. Но, стоит отдать должное, вы ловко изменили план так, что теперь брак с моей матерью должен был передать оружейные дома Дирен в руки Верессара. При этом вы, Лиренара, оставались живы. Быть может, вы даже пережили бы захват власти, но, скорее всего, нет, и Герелет всё же получил бы, что хотел.
— К чему же всё это, по-твоему, должно было привести? — нахмурилась госпожа Мевириан.
— План без цели неполноценен. — согласился Драм. — Власть ради власти? Господин Верессар не настолько ограничен в своих стремлениях. Торговля пылью? Возможно, но это лишь промежуточный этап. Нет, свою главную цель, возможно сам того не подозревая, он раскрыл мне накануне суда. «Я помогу нашему народу занять то место в мире, которое он заслуживает.» — так это звучало, если я ничего не путаю? Ещё было что-то про пещеры, в которых мы прячемся.
Семь пар глаз разом повернулись к Оринесу Верессару. Он сидел неподвижно, а пустой взгляд был направлен в никуда.
— Оринес, — ледяным тоном проговорила госпожа Мевириан. Я думаю, никто из Совета не будет против, если я распоряжусь тщательно обыскать твоё поместье? А также допросить твоих стражей, особенно тюремщиков. И допросить с пристрастием. Надеюсь, ты помнишь, что не у тебя одного был erweth’adessir?
Повисла мёртвая тишина. Все, сидевшие за столом ждали, что же на это ответит глава дома Верессар.
— Мы… словно черви… — раздался его хриплый голос. — Мы… скрываемся от мира… от нашего мира. Мы должны взять его силой. И у нас есть эта сила.
— Сегодня ты назвал меня безумцем, Оринес. — ожесточённо сказал Драм. — До этого говорил, что я ненавижу свой народ. Но что тогда нужно сказать о тебе, если ты готов бросить всех этельдиар на убой? Наш народ никогда не знал настоящей войны со всеми её ужасами и тысячами жертв. Это ненасытный зверь, жаждущий лишь крови, что оставляет взамен пепелище. Я сражался в войне, госпожа Мевириан, я видел такое, что ему, — Драм показал пальцем на Верессара. — не привидится в самом страшном сне. И если кто-то из вас, всех вас, — он обратился к зрителям. — готов заплатить жизнями своих братьев и сестёр, мужей, жён и детей за безумную попытку войны со всем миром, то лучше пусть мой приговор исполнится немедленно.
— Это… жалкая жизнь! — отчаянно воскликнул Верессар. — Я желаю нашему народу процветания! Ценю каждую жизнь верного слуги Уларуна!
— Неужели, червяк?! — неожиданно со скамей донёсся знакомый Драму голос. То была Элона. Она грациозно, словно изящное насекомое, спрыгнула вниз и в пару прыжков добралась до стола. Стражи дёрнулись было к столу, но госпожа Мевириан остановила их жестом. В руках у сестры Драма был мешок. — Полюбуйся-ка на своих верных подручных! — сказав это, она перевернула мешок, откуда вывалилась пара голов этельдиар с заляпанными кровью волосами. — Отправил головорезов расправиться со стариком Феларуном, но, к счастью, я оказалась там раньше.
Советники отшатнулись от стола. Все, кроме всё ещё всхлипывающей Лиренары и госпожи Мевириан, хотя одна из голов покатилась прямо к ним.
— Будь ты проклят, Оринес Верессар! — донеслось со скамей.
— Теллас Феларун не мог пропустить такое событие. — улыбнулась Элона. — А я тем более.
Госпожа Мевириан поднялась со своего места и направила испепеляющий взгляд на Верессара.
— Пользуясь исключительной привилегией главы Совета теней, я, Этельрина из дома Мевириан, велю немедленно заключить Оринеса из дома Верессар под стражу!
Её голос звучал резко и громко, словно раскат никогда не бывавшего под землёй грома, и никто из советников не смел ей возразить. Двое стражей тут же подбежали к потерявшему связь с реальностью главе дома Верессар. Они схватили его за руки, безжалостно сминая бесценную бархатную ткань, которая, должно быть стоила целое состояние. В былые времена Оринес наверняка бы распорядился высечь любого, кто осмелится хотя бы прикоснуться к его одеянию. Теперь же он выглядел безвольной тряпичной куклой, в глазах которой застыл единственный вопрос: «Как?»
Когда Верессара проводили рядом с Драмом, он словно очнулся ото сна. Мимолётно брошенный взгляд благородного главы дома, бывший до того бессмысленным, вдруг наполнился бурлящей яростью. Вся сеть планов и интриг, которую он, как паук, тщательно сплетал долгие годы, все те ниточки, что вели к нужным одному ему результатам, всё рушилось прямо сейчас, превращалось в бесполезные лохмотья.
— Теперь, Драм, — его исполненный ненавистью голос дрожал и сочился ядом. — этельдиар навеки останутся жалкими червями, копошащимися под ногами у народов поверхности.
Драм поднялся со своего места и встал прямо напротив своего врага, поверженного и жалкого. Бледное лицо Верессара покрывала испарина, дрожащие губы высохли, а каждый вздох словно давался с трудом. Он взглянул исподлобья и продолжил:
— Сотни лет назад Ульнорен положил начало нашему падению, но сегодня ты! Да, именно ты продолжил его дело! Окончательно обрёк свой народ на бесконечные и бессмысленные страдания! — сказав это, Верессар вдруг расмеялся. — Наверное, этого и хочет владыка Уларун! Видеть нас жалкими рабами, что благодарны господину за любую подачку. Мы для него не более, чем отвратительные сквойлы, что плодятся и идут на убой один за другим, чтобы повелитель не терял своего могущества.
— Закрой рот, безумец. — прорычала госпожа Мевириан. — Ты навлечёшь на нас гнев владыки.
— Когда-то он вёл Ульнорена! — уже кричал Верессар. — Теперь же его волю исполняет Драм Дирен! Но тогда кто я такой, чтобы противостоять самому верному слуге Мрачного господина?!
Оринес Верессар вдруг извернулся, освободившись от хватки стражей, и ринулся к Драму. Следопыт заметил, как что-то на мгновение блеснуло в руке врага, и ловко уклонился от отчаянного неуклюжего удара. Если бы не все эти дни пыток и заключений, ему удалось бы исполнить это лучше, но сейчас запястье левой руки обожгло порезом.
Верессар рухнул на пол зала Совета, но стражи тут же подняли его на ноги. Рядом со звоном упал крохотный, длиной с пол-ладони, клинок.
— Уларун хранит тебя, Драм Дирен! — словно не своим голосом вопил глава дома Верессар. — Уларун хранит всех нас! Хранит под землёй, как червей! Будь же ты проклят, Заступник этельдиар! Будь проклят, Тёмный паук! Будь про…
Последнее слово будто застряло в горле Верессара. Вена на лбу вздулась, а глаза наполнились ужасом. Из раскрытого рта, только что изрыгавшего проклятия, показалась изящная тонкая лапа. За ней ещё одна, и ещё, пока, наконец, на лицо Оринеса Верессара, цепляясь за нос и веки, не выполз паук. Испуганные стражи отшатнулись и выпустили благородного пленника, но тот лишь стоял на месте, как парализованный, не в силах пошевелиться. Всё его тело охватила мелкая дрожь, а по сводам зала Совета пронёсся полный отчаянья вопль.
Echain arun, священный паук Уларуна. Драм видел такое лишь однажды и понимал, что сейчас произойдёт. От осознания этого ему сделалось тошно.
Крик превратился в хрип, когда за первым пауком последовал второй, а за ним ещё один. Вскоре восьминогие создания полезли из штанин и рукавов, ушей и глазниц. Верессар упал на колени, а пауки продолжали прибывать, покрывая его тело копошащейся чёрной пеленой, пока, наконец, от него не осталось ничего. Дорогие одежды упали на пол зала Совета, а пауки, едва начавшие расползаться в стороны, рассыпались в прах.
В зале повисло молчание. Казалось, никто не смел даже дышать. Первой же, кто осмелился нарушить его, была Этельрина Мевириан.
— Оринес Верессар сказал своё слово. А повелитель Уларун сказал своё. Да будет он милостив над всеми нами. Советник Этель-Арун, распорядитесь провести служение в Залах тишины. Что же касается тебя, Драм…