― Да ладно тебе, Лена. Ты можешь хотя бы частично удовлетворить моё любопытство?
― Не-а.
― Разве тебя не впечатлило, что такой недоучка, как я, вообще знает подобные слова?
Он усмехнулся, но особого веселья в его голосе слышно не было.
― Нет.
Он цинично улыбнулся.
― Ну да.
― Думаешь, я, зная обо всём, через что тебе пришлось пройти в этой жизни, сомневаюсь в твоих умственных способностях и целеустремлённости?
― Ты о наркотиках и прочей фигне? Ага, я натворил до хрена всего.
― Ты успешный и опытный бизнесмен, обладатель премий, скандально известный музыкант, ― возразила я. ― Какой ужас, ты сделал несколько ошибок. Да кто, чёрт возьми, их не делает? Ты исправил их и двинулся дальше.
Он сощурил глаза.
― Ты так обо мне думаешь?
― Да. Ещё у тебя имеется грустная привычка иногда вести себя как придурок, но мы над этим работаем. Я возлагаю большие надежды на твоё полное выздоровление.
Плотно сжатая челюсть Джимми продемонстрировала то, что мои слова его не убедили. Очевидно, его неуверенность касательно уровня его образования глубоко пустила свои корни.
― Я сама не училась в колледже, ― сказала я. ― Я не была достаточно умна для стипендии. К счастью, у друга моего отца был свой бизнес, и он предоставил мне возможность работать секретарём. Иначе следующие пятьдесят лет я, возможно, переворачивала бы бургеры.
Он кивнул.
― Спасибо.
― Обращайся.
Некоторое время мы бежали молча. И, конечно же, он не мог просто оставить в покое ту тему.
― Так, Лена, расскажи-ка мне, что представляет собой хорошее первое свидание? Ты ведь разбираешься в такой хрени. Научи меня, как соблазнить девушку, а?
― Не могу разговаривать. Бегу.
Он фыркнул.
Пробежав полквартала, мы с Джимми не произнесли ни слова, и это к лучшему. Общение с ним могло пагубно сказаться на моём здоровье. Ему бы ходить с огромным красным предупреждающим стикером на лбу. Хотя нет, не только на лбу. Уж лучше пусть этот стикер закрывает всё лицо, на случай, если придётся иметь дело с его горячим телом, чтобы была хотя бы небольшая возможность устоять перед его очарованием. О, и перед его голосом… Боже правый, его голос… он был создан, чтобы заставлять петь женские прелести. Не то чтобы мне хотелось думать о сексе, пении или Джимми, или о каких-то там похотливых и страстных вариациях всего вышеперечисленного.
Вот только мои мысли были явно против меня.
― Знаешь, кажется, я совершенствуюсь, ― наконец, сказала я. Желание разорвать молчание между нами определённо было моим недостатком. ― У меня уже не так быстро сбивается дыхание.
― Это хорошо. Так ты планируешь ещё с ним встретиться?
― А мы до сих пор разговариваем об этом?
― Да. Почему ты готова пойти с ним на второе свидание?
Я застонала.
― Потому что он милый.