— У вас хорошие агенты, милорд, — у Драонна почему-то вновь сжались внутренности, словно Делетуар не просто упомянул Аэринн, а коснулся её своими жирными пальцами.
— Профессиональная необходимость, друг мой, — рассмеялся канцлер. — Вы бы знали только, как я устал от этой необходимости всё знать! Клянусь богами, когда-нибудь я брошу всё это и уеду к вам в Доромион, наслаждаться тишиной и сосновым воздухом.
— Буду ждать, милорд! — юноша невольно усмехнулся подобной бесцеремонности, которая была иногда столь вопиющей, что становилась почти очаровательной. — Может быть, рванём прямо сейчас?
— Увы, друг мой, но сегодня нас ждёт другая поездка…
***
От здания Канцелярии отправился целый кортеж — несколько крытых экипажей сопровождало два десятка всадников, вооружённых мечами. Делетуар был прав — казалось, никакая толпа не может остановить их. Кортеж двигался небыстро — вполне достаточно, чтобы люди успевали прижаться к домам и отдёрнуть с дороги ребятню. Кроме того, два дюжих кавалериста, скачущих шагах в пятидесяти впереди, непрестанно надсаживали глотки криками «Дорогу!». Одного этого слова было достаточно, чтобы люди повиновались — было ясно, что едет некто, имеющий право приказывать.
По мере приближения к Сельской площади толпа становилась всё гуще. Без преувеличения весь город и его окрестности спешили сейчас сюда, чтобы посмотреть на казнь тех, кто обрёк страну на кровопролитную войну. Благо площадь была предусмотрительно велика, так что на ней вполне могло уместиться много тысяч людей. Очевидно, что большинство из них за всё время экзекуции увидят лишь затылки стоящих впереди, но сама причастность к этому событию для многих была важнее зрелища.
Но несмотря на это сдавленное многолюдье, широкая расчищенная дорога, словно просека, пролегала от улицы, по которой на площадь въехал экипаж Делетуара, к трибунам, обитым синими и красными тканями — цветами империи. Двойное оцепление легионеров охраняло это пространство для его императорского величества и других высших лиц государства, которым посчастливилось получить места в ложе.
Драонн глядел на это колышущееся море лиц через зашторенное окно экипажа и думал — а хватило бы у него смелости пройти мимо этих людей, пусть даже их разделяла бы двойная цепь солдат? Также он подумал об Аэринн и о том, каково ей будет жить в городе людей, ходить по улицам людей, и при этом быть лиррой. Всё-таки она должна будет уехать отсюда, потому что он никогда не будет спокоен, пока она будет среди них. Сейчас, глядя на эти искажённые злобой и ожиданием кровавого зрелища лица, он и позабыл, что совсем недавно полагал, что проблема уже решена. Люди — как солома. Они быстро гаснут, но так же быстро и загораются вновь. И нельзя, чтобы Аэринн оказалась в эпицентре нового пожара.
Тягучее течение мрачных мыслей было прервано остановкой экипажа. Они были на месте. Казалось бы, тонкие дверцы кареты были слабым препятствием для шума, но когда они распахнулись, гул многотысячной толпы буквально обрушился на Драонна. На секунду он испытал детское желание захлопнуть дверцу и просидеть в этом уютном полумраке, пока всё не закончится. Однако же, тяжко вздохнув, он вышел наружу. Пыхтящий, словно кит, канцлер уже осторожно выбирался с другой стороны.
Толпа, заметив небольшую группу лирр, злорадно заворчала. Отдельные голоса тонули в общем шуме, да и Драонн старался не вслушиваться в глумливые крики. Те, кто стоял поодаль, и не понимал в чём дело, зашумели из солидарности. Солдаты вяло успокаивали передние ряды, но старались больше для проформы.
— Не обращайте внимания на них, друг мой, — Перейтен, ехавший в следующем экипаже, подошёл и мягко взял принца под руку. — Пусть себе глумятся. Это — их единственная радость. Через час казнь закончится, и они вновь вернутся к своему серому, унылому существованию, тогда как мы с вами продолжим жить полной грудью. Оставьте им это невинное развлечение.
— Я справлюсь, милорд, — кивнул Драонн, бледный как смерть. — Пойдёмте вслед за канцлером. Никогда бы не подумал, что так сильно захочу поскорее оказаться на этих отвратительных трибунах.
— Его величества ещё нет, — заметил Делетуар, когда два принца нагнали его. — Но я уверен, что он появится с минуты на минуту.
С трибуны площадь была как на ладони. Огромное пространство — около трёх акров[1] — она скорее походила на пустырь, чем на городскую площадь. Одним своим боком она упиралась в городскую стену, а с трёх других была окружена лачугами бедноты. Однако среди этих лачуг выделялось большое каменное здание, прислонившееся к крепостной стене. Это была городская тюрьма, где содержались наиболее опасные государственные преступники. Очевидно, что и Лейсиан, и Волиан сейчас были там. Не исключено, что они слышали и видели происходящее сейчас на площади через мелкие окошки-бойницы своих камер, если, конечно, их не держали в каменных мешках.
Торжествующий вой отвлёк Драонна от его мыслей. Взглянув в ту сторону, откуда он доносился, он невольно закусил губу едва ли не до крови. В передних рядах толпы, заметив лирр, разместившихся в ложе, с полтора десятка мужчин демонстративно достали и надели на себя кроваво-красные береты, и это именно их толпа встретила таким приветствием.
После официального окончания войны отряды красноверхих были распущены согласно специальному указу, изданному императором Родреаном. Формально власть всегда сохраняла нейтральное отношение к этим ополчениям, хотя все знали, что при дворе весьма много людей, явно сочувствующих и помогающих карателям.
Однако после ареста лидеров мятежа красноверхие стали мешать власти налаживать контакт с лиррами — кровавый след, что тянулся за этими безжалостными убийцами, косвенно падал и на государство, с чьего молчаливого согласия творились зверства. Именно поэтому указ императора был предельно строг — отряды распустить, символику запретить, героизацию прекратить. Более того, два предводителя отрядов, действующих в Ревии с особой жестокостью, были арестованы, и хотя они содержались в куда лучших условиях чем Лейсиан и Волиан, судьба их была совершенно неопределённой, ведь мы помним, что Делетуар не исключал возможности показательных процессов над некоторыми красноверхими.
Нужно отметить, что людское население империи встретило этот указ, мягко говоря, без особого понимания. И хотя красный берет открыто носить было запрещено, любой красноверхий всегда носил его припрятанным за пазухой. В любой таверне, в любом самом заплёванном кабаке, стоило только показать этот берет, хоть на минуту достав его из-под одежды, как у стола тут же выстраивалась очередь из желающих бесплатно угостить героя войны.
Более того, если это видела городская стража, она, как правило, закрывала на это глаза, либо, в крайнем случае, вяло окрикивала нарушителя и тут же исчезала. В сознании людей красноверхие были настоящими героями, сделавшими для победы куда больше, чем императорская армия. А все разговоры о заживо сжигаемых лиррийских детях пусть ведут книжные черви, перечитавшие глупых книг о свободе, равенстве и братстве.
Неясно, готовились ли сегодня эти люди, нацепившие береты, к чему-то подобному, или же это стало душевным порывом при виде заклятых врагов, которые станут лицезреть казнь одесную императора. Но так или иначе, а толпа приветствовала красные береты восторженным рёвом. Более того, то тут, то там появились и другие такие же береты, которые извлекли желающие приобщиться к славе.
Солдаты, стоящие в оцеплении напротив группы красноверхих, смотрели с явной растерянностью и даже страхом, не зная, что предпринять. С одной стороны, это было вопиющим нарушением закона. С другой — их было всего две-три сотни человек против многих тысяч, и никому не хотелось сейчас задирать раззадорившуюся толпу. Да и, сказать по правде, большинство солдат явно в тайне поддерживали этих людей, сочувствовали им, одновременно презирая в душе указ, что запретил ношение красных беретов.
Делетуар, сразу заметивший этот инцидент, быстро взглянул на бледного как полотно Драонна, судорожно вцепившегося пальцами в перила. Одним движением пальца он подозвал капитана, командующего стражниками. Ему не понадобилось даже ничего говорить — один кивок в сторону красноверхих.
Капитан опрометью бросился туда, выкрикивая на ходу угрозы. Солдаты, почувствовав хоть какую-то определённость, встряхнулись. Теперь хоть было понятно, как действовать. Они начали требовать снять головные уборы, но ветераны лишь насмешливо стояли, с издёвкой поглядывая на них. Толпа позади на все голоса выказывала поддержку красноверхим и посылала проклятия солдатам, прислуживающим лиррам.
Было очевидно, что ситуация вот-вот готова выйти из-под контроля. Капитану страшно не хотелось начинать активные действия, тем более что перевес был явно не на их стороне. Солдаты как бы нехотя замахивались на толпу мечами, но подходить пока не решались.
Внезапно на будущей арене казни — свободном от людей пространстве между толпой и трибунами появился ещё один отряд примерно из сотни солдат. Очевидно власти ожидали подобных инцидентов, так что рядом предусмотрительно дежурили резервные отряды. Теперь численное преимущество перешло на сторону военных — сотня хорошо вооружённых и защищённых воинов легко могла управиться с безоружной и неорганизованной толпой.
Солдаты из оцепления с облегчением расступились, и в толпу врезался бронированный кулак. Моментально все, кто был в красных беретах, были весьма грубо схвачены и выдернуты из толпы. Более того, солдаты прорезали людское море на добрых тридцать шагов, схватив ещё двух или трёх мужчин в красных беретах. Остальные подобные головные уборы тут же стали исчезать, словно по волшебству.
Задержанных тут же уволокли, а оставшиеся солдаты, не растягиваясь в цепь, продолжали стоять, зорко выглядывая нарушителей. Эта решительность охладила самые буйные головы, так что даже негодующие крики почти смолкли — люди предпочитали выкрикивать вполголоса, обрывая себя на полуфразе, едва к ним обращался озлобленный взгляд кого-нибудь из солдат.
— Начало многообещающее, — процедил Перейтен, сидящий рядом с Драонном. — Надеюсь, у них в запасе есть и ещё солдаты, а то как бы нас тут не порвали.
— Не порвут, — услышав эти слова, тут же заверил Делетуар. — Сотни солдат достаточно, чтобы рассеять весь этот сброд. Но не беспокойтесь, лорд Перейтен, у нас есть ещё запасы на непредвиденный случай.