Лучше бы ты почитала «Любовника леди Чаттерлей», — подытоживает он свое любопытство. — Пауль жаждет обсудить с тобой эту книгу…
Не понимаю, при чем здесь Дэвид Лоуренс… Ник, похоже ты бредишь.
О нет, я не брежу, к сожалению, — с горечью произносит он, смотря на меня своими расфокусированными глазами, — вы с Паулем всегда были близки: на вот, Пауль, почитай эту книжку, а ты, Джесс, обрати внимание на эту, — сюсюкающим тоном передразнивает он. — А я, словно идиот, между вами обоими…
Ты знаешь, что это не так…
Так, Джессика, именно так! — кричит он, прерывая меня. — Мне бы, дураку, сразу понять, что ничего хорошего у нас с тобой не выйдет, выбросить все эти глупые фантазии, так нет же, повелся на твои разговоры о дружбе и на твою мнимую беззащитность… Думал, разыграю принца на белом коне, и ты сразу поймешь, какой Доминик хороший парень и как ты могла бы быть счастлива с ним. — Он замолкает, вперивая взгляд в неведомую точку за моей спиной, а потом с ожесточением заключает: — Ненавижу себя за это! И тебя хотел бы возненавидеть, только не получается…
Я не знаю, что послужило катализатором этого срыва, но зато я отчетливо вижу, насколько Доминику плохо, насколько он сломлен и несчастен, и от бесконечных тоски и нежности мое сердце невольно сжимается.
Послушай, Ник, — пытаюсь я урезонить его, — ты пьян и сам не знаешь, что говоришь… А я и без твоих подсказок знаю, насколько ты хорош, поверь мне, для этого тебе вовсе не нужно делать широкие жесты и рыцарствовать… Все «драконы» нынче живут только в твоей голове!
Я пытаюсь улыбкой развеять его мрачное настроение, но касаться больше не решаюсь. Он же вдруг вскидывает на меня свои осоловевшие глаза, а потом болезненно стонет…
О, боже, Джесс! — восклицает он под аккомпанемент своего стона, срывается с дивана и скрывается за дверью ванной комнаты. Даже сквозь захлопнувшуюся дверь, я слышу как его выворачивает в унитаз… Это продолжается какое-то время, пока наконец не повисает напряженная тишина, и я перестаю вообще что либо воспринимать, продолжая сидеть на диване все в той же позе, боясь пошевелиться, и мысли, одна отчаяннее другой, стремительным огненным ураганом мятутся ввысь, подобно огненным искрам.
Тишина давит и пульсирует, как живая, когда я осторожно приближаюсь к дверям ванной и тихонько стучу… Ответа нет. Тогда я толкаю дверь и заглядываю вовнутрь — Ник сидит на полу, свесив голову между коленей и кажется неживым.
Ник, — окликаю я парня, опускаясь перед ним на колени. — Как ты себя чувствуешь?
Он приподнимает голову и смотрит на меня мутным взглядом.
Иногда бывало и хуже.
Мы улыбаемся друг другу (кажется, его отпустило), и я тяну его вверх.
Пойдем, не будешь же ты сидеть тут всю ночь.
Да, пожалуй, будет лучше, если я пойду… Извини, Джессика!
Брось, — отзываюсь я с улыбкой, снова ведя его на прежнее место к дивану, — сегодня поспишь у меня, а завтра извинишься на трезвую голову.
Он на секунду задумывается, как бы обдумывая мое предложение, а потом говорит:
Сегодня я разругался сначала Ванессой, потом с Паулем, а теперь еще и с тобой, Джессика, — он как бы неверяще качает головой, а потом смущенно добавляет: — А поспать я могу и в машине! Я заслужил. — Он напрочь забывает, что оставил свое авто у бара.
— На улице минус десять, Ник, — усаживаю я его на диван, — не хочу быть виновницей твоей смерти от переохлаждения.
Повинуясь своей неведомой внутренней логике, все еще немного заплетающийся язык парня вдруг выдает:
Ты ходила на свидание с Рекламной улыбкой! Я узнал об этом от Пауля.
Вот значит, где собака зарыта, думается мне.
Поверь, мне это даже не понравилось, — уверяю его я, мягко толкая навзничь и прикрывая одеялом. — Это был своего рода благотворительный проект… Не бери в голову.
Он послушно ложится и закрывает глаза — мне даже начинает казаться, что парень уснул, но тут он снова зовет меня:
Джесс!
Да, Ник. Я здесь.
Скажи, я тоже твой благотворительный проект?
Странная мысль, — улыбаюсь я в темноту, хотя он того и не видит. — Если бы ты знал меня лучше, то давно понял бы, что ты… ты мой сердцевновьоживляющий проект, — шепчу ему почти на ухо, осторожно касаясь губами волос на виске.
Не знаю, слышит ли он меня в этот момент, находясь в пограничном состоянии между сном и реальностью, только вскоре его дыхание становится ровным и спокойным… Ночной дебошир в Доминике мирно засыпает!