Габи скинула.
Так вот, что. Я до сих пор ничего не понимала? Питает слабость? К собаке? Наверняка он считает их такими же злыми, как и он сам. Ужасающими и опасными в гневе, а в ярости — просто уничтожающими.
Мне стало интересно. За окном бурлила вода, шел дождь. Играя очередную никому не известную мелодию на крыше. Беру телефон, накидываю ветровку, и выхожу на улицу. Уже у порога включаю фонарик на телефоне, обыскивая все на этом участке. Спустя пол часа я ничего не нашла. Габи просто надурила меня, чтобы поскорее избавиться. Захожу домой, кидая промокшую куртку на вешалку. Так же яростно снимаю обувь. И тогда меня осеняет. А с чего я вообще взяла, что она находиться на улице? Ведь их дом такой большой, и раз Тёрнер питает к ней такую слабость, которую страшно показывать, то сомневаюсь, что он стал бы держать ее на улице, мерзнуть.
Спускаюсь в подвальное помещение, где иду по длинному коридору. Слышу шорканье когтей по каменному полу, мне становиться страшно, но я иду. Включаю свет в одном из помещений, вхожу. Тут, на меня что-то вваливается, я начинаю кричать, но затем, понимаю, что это животное оставляет мокрые дорожки на моих щеках. Он облизывал меня? Точно, мальчик. Сажусь на пятую точку, рассматривая собаку. Золотистый ретривер, был очень рад моему присутствию. Он очень быстро махал хвостом, глаза его блестели от счастья. Пес доходил мне почти до ягодиц. Собака большая и добрая. Я залилась смехом, когда он снова прыгнул на меня, став облизывать мои губы. От него пахло шампунем для собак с запахом ромашки, а слюнки текли как водопад. От этого зрелища мне становилось еще смешнее. Я позабыла о боли.
Осмотрев помещение, где он находился, я ахнула. Ну и хоромы. Большая лежанка, много разных вкусностей, игрушки, и даже мини-бассейн. Обогреватель. Господи, да он живет лучше, чем я.
Собака неожиданно залаяла, отчего я вздрогнула и обернулась. Сзади меня стоял Харисон. Пес стоял спереди, защищая меня. Но ведь Харисона он знает больше.
— Бостон! Фу.
У порога появился хозяин собаки. Он снова был зол.
— Я же говорил, никому не говорить о нем! — Фабиан обращался к Харисону.
— Это я. Я сама пришла сюда. Мне стало интересно, что тут и я наткнулась на него.
Мой голос дрожал, и Фабиан смягчил взгляд.
— Это же удивительно! — Харисон раскрыл рот. — Обычно Бостон очень злой пес, на всех кидается. Для такой породы собак, это очень странно, а вот ты, и он даже не пытался тебя разодрать на кусочки.
— А мог бы! Какого лешего ты лезешь куда тебя не просят? — Снова этот пронзительный злой взгляд. Я хотела бы взвизгнуть от страха, но не могла. Я пытаюсь скрыть собственный страх, но плохо выходит. Он пытается загладить вину? Это была ложь, а ты, Лукас, так наивно поверил в этот бред.
— Фабиан, следи за тоном! — между мужчиной и парнем нарастала злость, мне это не нравилось.
— Все в порядке, — я пытаюсь выйти, но Бостон снова кинулся на меня, из-за чего я повалилась на спину и громко закричала. В первый раз я упала на что-то мягкое и боль была притуплена, но сейчас, это было очень больно. Меня поднимают чьи-то руки, от этих прикосновений, я чувствовала дискомфорт.
Поднимаю взгляд — Фабиан.
— Поставь ее на место.
— Мне ее кинуть? — Он удивленно поднял бровь. — Потому что я пущу ее, если только кину на пол.
Все замолчали. Он приказал Бостону сидеть, закрыв дверь, он понес меня на верх. Я бы хотела заколотить его руками до смерти, но не могла. Я рассматривала его татуировку на ключицах, внимательнее всматриваясь в аккуратно набитый шрифт.
— Боб? Это он бил ее? — слова вылетают быстрее, чем я успеваю сообразить.
— Да, как ты поняла? — Я слышала его голос у себя над макушкой.
— Он хоть и бывает жуткой занозой в заднице, но он умеет передать весь смысл аккуратными почерком и контуром.
— Да, ты права.
Чего? Сам Фабиан признал, что я права? Да, впрочем, плевать я хотела на его слова. Как только он меня отпустит, я убегу в душ и буду намываться там полтора часа.
— Хватит пялиться на мои татуировки.
Я отвела взгляд, виновато опустив его в пол. Он поставил меня, подняв пальцами мой подбородок. Я закрыла глаза. Мои веки дрожали.
— Перестань делать это, — хрипловато произносит он.
— Не могу, не могу я…
— Знаю. Боишься, — он убирает руку с моего подбородка, отходя назад.
— Ты ведь знаешь, я не хотел?