— Я больше не могу…
Разбиваю ногой стеклянную ограду. Смотрю напоследок в глаза Фабиана. Там боль, сожаление и страх.
— Хантер! Нет!
Делаю последний шаг назад. Чувствую дуновение ветра, как он касается моих щек. Мое тело ударяется о что-то мокрое. Спину обжигает боль. Вижу, как Фабиан смотрит на меня с ужасом и убегает. Мое тело меня не слушается, вода затухает боль, вокруг меня окрашивается в красный, я погружаюсь в воду с головой. Вижу звезды в темном небе и закрываю глаза.
Глава 7
Легкие разрываются от жжения. Недостаточно кислорода внутри. Разум все еще работал, отказывался оставлять меня в мертвых, пока я слышала замедление собственного сердца. Вода медленно проникала в меня, по моим венам, я чувствовала холод. Чувствовала, как она проникала сквозь дыхательные пути, и знала точно — я это хотела. Мне было страшно, как и любому другому человеку, но было страшно от того, что я не слышала собственного дыхания, не могла открыть глаза и я этого желала. Я видела в тот момент его глаза, когда он причинял мне боль. Я видела в них жестокость и гнев. У него не было души, он бездушное существо, которое любит делать больно. От этого мне было страшно. От того, что он мог сделать то, что потом бы не смог исправить никто. Я бы умерла мучительной смертью, если бы не посмотрела ему в глаза. Он увидел в них тот самый страх. Я его боялась на столько, что обезумела в тот самый момент. И тогда он перестал. Увидел, что сделал, но было поздно. Я уже летела вниз.
Страх — это один из ненужных инстинктов, и один из самых действительных. Страх спасает нам жизнь и убивает нас. Моим страхом был ОН. Единственным, который доводил меня до дрожи во всем теле. Я боялась его настолько, что желала бежать к черту на другой конец планеты. Да хоть в Тюмень, главное, чтобы не нашел меня ОН. Страх заставлял меня перечить ему, отвечать тем же, но не научил меня одному: как выжить после мучений этого дьявола. Я не хотела делать то, что делала. Не хотела его бить, но он делал больно совсем беззащитным людям, он делала больно мне и потешался от того, как мы корючились от боли. Я знала, что он не оставит меня просто так, я знала это еще тогда, когда лежала в больнице. Я не рассказывала отцу — потому что боялась его, я улыбалась — потому что боялась его. Я все делала вопреки себе — потому что боялась его. Он убивал меня сам того не зная. А теперь, мне легче. Я на столько боялась его и ненавидела, что готова оставить отца одного, которого люблю больше жизни, чтобы наконец покончить с этим. Ему всего семнадцать, а он умел пугать не хуже самого дьявола. А может он и есть дьявол?
Толчок. Чувствую чью-то руку на моем запястье. Она держит его очень крепко. Как бы я хотела вырваться — но не могу. Тело меня не слушается. А разум хлопает в ладоши. Чертов предатель! Где же ты находишься, когда не нужен мозг? Боль снова усиливается, снова долбит в висках. Чувствую холодный обжигающий ветер на моем лице. Капли воды капают мне на лицо, на руки, на тело. Напряжение на грудь. Снова толчок, второй. Вода с легких поднимается все выше и выше. Слышу душераздирающий крик. Слова звучат размыто, отдаленно. Третий толчок и вода вырывается наружу. Резко открываю глаза, сажусь, давая всей воде вылиться с моих легких. Вдыхаю жадно воздух. Смотрю на стоящего рядом Тёрнера. Он весь мокрый. Взгляд его глаз был в ужасе.
— Зачем, — смотрю на пол. Слышу, как дождь падает, ударяясь об воду. — Зачем… — Хватаюсь за волосы, сильной хваткой, не отпуская их. — Зачем…
Я хотела сказать: зачем они спасли мне жизнь, я когда-то точно покончу с собой, это лишь вопрос времени. Но слова не выходили. Я просто хотела молчать.
— Все хорошо, все будет хорошо, — слышу знакомый хрипловатый голос Харисона. Он подхватывает меня.
— Все хорошо, солнышко. Сейчас Эвелин обработает тебе раны, и я обещаю тебе, что больше никогда Фабиан не подойдет к тебе.
Утыкаюсь носом в его шею, засыпая у него на руках.
— Пожалуйста, поешь, — Эвелин протягивает мне поднос с куриным бульон и кусочком хлеба. Мотаю головой в знак отказа, отодвигаю поднос. Снова перевожу взгляд на свою забинтованную руку и многочисленные синяки. Мои руки трясутся как у алкоголика со стажем.
— У тебя поднялась температура, Хантер, прошу, — она умоляла меня взглядом, но я не могла. Не хотела. Продолжаю молчать. Все что мне сейчас нужно — Габи.
— Ну хорошо. — Эвелин пораженно выдыхает, убирает поднос и выходит из комнаты. Приподнимаюсь с кровати, пытаясь делать меньше резких движений. Харисон сказал, что из-за падения, моя спина одна большая гематома, полностью синяя, как у мертвеца. Так же как и все тело. Что-то я порезала о стекла, когда ударилась о воду, что-то я отбила напросто и так глупо.
Беру телефон, пытаясь набрать Габриэллу, но я не могу. Не могу, сейчас заставлять ее боятся за меня, снова плакать. Я и так много раз это делала. Пусть отдыхает. Не в силах сдержать эмоции, выключаю телефон, кидая в самый дальний угол кровати.
Накидываю на себя халат, прикрывая мое тело, которое прикрывает лишь нижнее белье и кусок ткани, которая сейчас на мне. Подхожу к зеркалу. Срываю с руки бинт. Эвелин все-таки заштопала мою рану, обрабатывая при этом ожог… Его сигарета прожгла мою плоть миллиметров на пять, достав до мяса. Я кричала, кричала так отреченно, что сам Харисон закуривал сигарету, дымил на весь дом, от чего все мы кашляли. Но мои крики это не останавливало. Я не хотела что бы меня спасали… Потому что знала, что будет так больно.
Смотрю на мою рану, одной рукой отодвигаю халат, переводя взгляд на то место, где был второй ожог. Он был менее слабым. Сигарета почти потухла в тот момент, поэтому, рубца остаться не должно, это место было рядом с ребрами. Поднимаю взгляд вверх, находя в зеркале те самые глаза, которых я боялась сильнее смерти. Он смотрел в мои глаза, будто хотел добить. Его взгляд был добрее, но меня это убивало. В этот момент я пустила слезу. При нем. Теперь он видел то, как он сломал меня. Я вздрагиваю, от того, что он делает шаг, поворачиваясь к нему, я делаю шаг назад, врезаясь копчиком в комод. Я хочу закричать, но боюсь. Хочу сказать, что бы он ушел, но я боюсь…
Он двигался плавно и аккуратно, как кошка. А я тряслась как мышь, и не могла отвести взгляд от его ног. Закрываю глаза, готовясь к самому худшему. Чувствую его руки на моих руках. Я вздрагиваю еще сильнее, Не сдерживая всхлип. Открываю глаза. Он стоит сзади, а я вижу себя в отражении зеркала.
— Не надо, — я нахожу в себе последние силы, и тихо, почти беззвучно шепчу. Он отодвигает халат, снимая его с ключиц, обнажая мою спину. Он переводит взгляд на спину, нежно проводя кончиками пальцев вдоль позвоночника. Его взгляд меняется, но не как обычно, его глаза не темнеют, и в них нет ненависти. Сейчас он сожалел? Не верю. Не хочу верить, что он способен на сожаления. Это он уничтожил настоящую меня, которую уже не вернешь. Он сделал это с моим телом и со мной. Он — убийца.
— Я не хотел… — Его рука обхватывает мою талию, поворачивая к себе. Он бережно накидывает халат обратно, завязывая его пояском. — Я хотел любому боли, но не тебе…
Он зажимает мое лицо меж своих рук. — Прошу, пойми… — Он приблизился слишком близко. Нет, это всего лишь глупая издевка. Я перетерплю… — Я не хотел, что бы ты страдала.
Его горячие губы смыкаются у меня на лбу, оставляя нежный, едва ощутимый поцелуй. Все еще держа меня, он видит, как мои глаза наполняются слезами. Отпускает меня, уходя прочь.
* * * * *
Аккуратно продеваю ногу в джинсы, смыкая их пуговицами. Я иду в школу, и это не обсуждалось. Нет, я не хотела этого, но я слишком часто пропускала уроки. Это могло бы привести к плохим последствиям. Хотя, сейчас, меня это не волновало.
Беру сумку, едва наклоняясь, спускаюсь вниз.
Харисон решил меня подвести. Эвелин была категорически против, и он тоже. Мне же было все равно.
Спускаюсь. Вижу Харисона, Эвелин и в метре пяти от них Тёрнера. Они не разговаривали с ним уже второй день. Даже не смотрели в его сторону.
— Милая, тебе помочь? — Эвелин подлетела ко мне плавно, словно бабочка, взяв у меня с руки сумку.