— Я же высоты боюсь, ты что, забыла? — невнятно пробормотала я и спаслась бегством.
Я совершенно точно знала, что мне делать дальше, но не знала — как.
* * *
Прошёл почти месяц, и снова наступило полнолуние. Луна, взошедшая над горами, уже не была кроваво-красной, как мне показалось в ту страшную ночь. Я глядела на неё из окна своей комнаты в доме Смоллхоков.
Подонков, таранивших наш «лендровер», так не нашли. Только внезапно сгорел гараж Гарви Мейера — главы так называемой службы безопасности Роузбада. Вместе с находившимся там джипом и «понтиаком». Дом Мейеров едва уцелел.
А Стива так никто и не видел.
Размышляя обо всём этом, я рассеянно глядела на горы за окном, когда услышала раздавшееся на нашем выгоне за домом тихое заливистое ржание.
Дальше я действовала автоматически. Натянула футболку, джинсы, кроссовки и выскользнула в окно, на ходу заплетая волосы в косу и машинально отмечая, что они, оказывается, как-то очень быстро отросли.
Там, на выгоне, был не Стив. Там был жеребец Стива — Водородная Бомба, который, помахивая хвостом и прядая ушами, стоял неподвижно, будто кого-то ждал.
Меня.
Я без тени страха или сомнения подошла к нему и протянула руку. Он ткнулся мордой мне в ладонь — ноздри у него были нежные, как бархат, и горячее дыхание обожгло мне пальцы. Он внимательно покосился на меня своим большим глазом и снова коротко заржал.
Я осторожно погладила его по тёплой шее — колючая толстая верёвка была на месте, и я потянула за неё, подводя Водородку к изгороди. Жеребец был слишком велик, чтобы я могла запросто вскочить ему на спину. Хотя ездить верхом я уже умела — благодаря стараниями Вайноны и Дина.
Я вспомнила, что рассказывала Вай про этого коня — мол, Стив взял его совсем жеребёнком, выиграл на нём уйму скачек, а когда воевал во Вьетнаме, Водородка пасся один и даже зимовал в холмах, никого к себе не подпуская и отбивая от табунов кобыл. Его несколько раз пытались пристрелить, но безуспешно.
— Сволочи, — глухо произнесла я, снова погладив бархатные ноздри коня. — Ты постой тихонько, ладно?
Он и вправду стоял, как вкопанный, пока я неловко забиралась с изгороди ему на спину и устраивалась там. Дождался, пока я крепко ухвачусь обеими руками за верёвку, и только тогда пустился вперёд ровной рысью.
Я тесно прильнула к его сильной шее. Я знала, что мне делать — он знал, как.
Я даже задремала, покачиваясь у него на спине и цепляясь за шею, и после совершенно не могла вспомнить, как мы пробирались по предгорьям. Светила луна, стрекотали цикады, иногда в чёрном небе мелькал цветной огонёк — самолёт, и это было единственным признаком того, что сейчас всё-таки двадцатый век.
Озеро возникло перед нами внезапно — громады скал будто сами расступились, и в свете луны блеснула тёмная гладь. Исантамде, Озеро Ножа…
Конь, не останавливаясь, неспешно трусил вперёд, пока не подвёз меня прямо к вышедшему из воды человеку. Фыркнул и замер.
И я замерла.
Стив Токей Сапа стоял передо мной в чём мать родила, и по его мускулистому телу стекали блестящие струйки. Вид у него был ещё более ошарашенный, чем у меня. Мы очень долго смотрели друг на друга, а потом он перевёл взгляд на жеребца и сердито гаркнул:
— Тактоканун хан уо?! Ты что вытворяешь?
Конь лениво подёргал ушами, и тогда Стив снова свирепо зыркнул на меня:
— Как ты это сделала?!
Я лишь пожала плечами и крепче уцепилась за колючую верёвку, глядя только в хмурое лицо Стива, но всё равно видя его крепкое тело, будто отлитое из бронзы. Дешёвый штамп из дешёвых книжек, прочитанных под одеялом. Такой же штамп, как и девица, приносящая к ногам героя свою драгоценную невинность. Какой бред… Мне хотелось смеяться до упаду или так же взахлёб рыдать.
— Что за дурь ты вбила в голову, Птичка? — резко спросил Стив. — Я тебя не звал. С хрена ли ты здесь?
Я прикусила губы, прежде чем ответить. Я отчётливо понимала, что ещё миг — и он либо сдёрнет меня с коня и повалит на землю, либо, что гораздо вероятней, просто хлестнёт Водородку по крупу и отправит меня туда, откуда я так нежданно заявилась.
— Хочу, чтобы ты был у меня первым, — объяснила я как могла спокойно.
«И последним», — отозвалось эхо прямо у меня в голове.
— Почему это? — опять прищурился он.