Не отпускай меня,
Вдруг кто увидит…
У Никиты взгляд меняется: смотрит на меня не отрываясь с какой-то запредельной нежностью. Никто на меня раньше так не смотрел: ни отец, ни мама, ни даже Вера. Ник сжимает мою ладонь крепче. Фома бросает на нас взгляд исподлобья, улыбаясь. А мне и не больно уже совсем, кажется, я так вечность могу просидеть. Песня заканчивается, Ник склоняется ко мне, целует в губы, улыбаясь, шепчет на ухо:
— В твоём исполнении, Полина, эта песня звучит намного лучше.
Не отпускай меня,
Вдруг кто увидит…
Вот и в кафе песня стихает, сменяясь на другую композицию. В моих мыслях отныне только Никита. Куда бы я ни пошла, он словно идёт рядом со мной. Знаю, он не был в Питере. Представляю, как будто мы уже не первый месяц вместе, что мы приехали в город на Неве, и я вожу Ника по достопримечательностям и просто по своим любимым местам. На улице июнь. Днём мы катаемся на маленьком теплоходе по многочисленным каналам. Рассказываю ему, что в Питере есть традиция: нужно целоваться, проплывая под мостами. На самом деле, я не знаю, так ли это, но этой выдуманной мною традиции мы следуем с особым усердием. Ночью наблюдаем за тем, как разводят мосты. Я видела это уже не раз, и мне, если честно, немного скучно, да и зябну я, потому что на мне надето лёгкое платье, и тонкий летний пиджак Ника наброшен на плечи. Но ему нравится, и я лишь молча улыбаюсь, любуясь им украдкой. И белые ночи, конечно… в одних наушниках на двоих играет последний альбом Земфиры. Ник слушает со мной её песни, морщится иногда, но всё же признаёт, что она не так уж плоха.
Вечером, вернувшись в квартиру Веры, уже лёжа в постели, я перечитываю его смс. Ни одной не стёрла, даже из тех, что он присылал мне больше года назад, когда взял номер телефона после похода в кино.
Так, под серым питерским небом я понимаю, что хочу оставить прошлое прошлому. И, за пару дней до планируемого возвращения в родной город, набираю Нику смс: «Я справилась. А ты?» Подумав, стираю вопрос. Потому что не знаю, сколько времени нужно Никите, чтобы разобраться в себе. Я не буду на него давить. Если нужно, подожду.
Потому к нему летит короткое сообщение: «Я справилась». В ответ ничего не получаю.
*****
Отец встречает меня в аэропорту. Обнимает за плечи, подхватывая чемодан. Выглядит хорошо, хотя и немного напряжён. Но он улыбается мне, а это уже многого стоит. Отец старается измениться. Это одновременно и странно и обнадёживающе. После того, как я узнала его историю, моё отношение к нему стало иным: злость и раздражение ушли, и я надеюсь, что может быть не сразу, но мы всё же сможем стать нормальной семьёй.
— Как Питер? — заводит разговор отец, как только мы выезжаем с парковки.
Хмыкаю насмешливо, спрашивая:
— Это всё, что тебя интересует?
— Как Вера? — отец сговорчиво переводит тему.
— Как всегда, — уже серьёзнее отвечаю я. — Мало спит, много работает, переживает за нас. Ей бы не помешал отпуск.
— Знаешь, сколько раз я ей об этом же говорил? — раздражённо цедит отец. — Но ей что в лоб, что по лбу! Упрямая девчонка!
— Кхм, — не могу сдержать своих эмоций, переспрашивая в изумлении, — упрямая девчонка? — Девчонка? Серьёзно? Неужели, отец именно так воспринимает Веру?
— А что, нет? — на секунду оторвав взгляд от дороги, отец с недоумением смотрит на меня. — Упрямая ослица. И всегда такою была. Я ей на первый Новый год говорил, что маленькая ещё для шампанского, так нет же — напилась так, что потом полночи с ней провозился. Кирилл этот её? Муженёк, блять, недоделанный, как не убил его тогда, сам не знаю, когда он её из квартиры с чемоданом выставил. Мудак конченный. Тоже, сколько её отговаривал, чтобы не связывалась с ним? Так, нет, не только связалась, ещё и замуж за него выскочила, — отец говорит быстро, распаляясь всё сильнее, перебирая то ли старые воспоминания, то ли обиды. — Питер? Вот, нахера, было уезжать? Талдычил ей, что она там одна будет. Не дай Бог, что случится, я ведь могу и не успеть помочь, — сокрушённо качает головой отец. — А…
— Так, стоп, — обрываю его на полуслове. — Про упрямую спорить не буду, согласна. Вот только благодаря своему упрямству она твой характер и выносит, — усмехаюсь, видя, как недовольно морщится отец. — Но какая она тебе девчонка?
Меня всегда немного удивляли отношения между отцом и тётей. После развода он открыто ненавидел мать, с нескрываемой неприязнью относился к бабушке, а Веру уважал, прислушивался к ней иногда, искренне переживал за неё. Правда, это не мешало ему ругаться с ней почти каждый раз, как она оказывалась в нашем доме. И поводы-то были одни и те же: его развод и отношения с бывшей тёщей. Но интуитивно я понимала, что отец не воспринимает Веру как мамину сестру. Может, потому что внешне они были совсем не похожи: светловолосая и зеленоглазая Вера пошла, по словам бабушки, в «родову проклятого забулдыги», — так она всегда называла деда. А может, просто потому, что Вера поддерживала отца в самые сложные моменты его жизни. Теперь я знаю, по какой причине. Я попробовала поговорить с ней, будучи в Питере, но тётя пресекла мои попытки на корню. Так может зайти с другой стороны? В конце концов, два моих близких человека на протяжении многих лет живут в одиночестве, а ведь отец и Вера могли бы быть отличной парой. Но если папа воспринимает её как «девчонку», или, что ещё хуже, кем-то вроде упрямой младшей сестрички, а Вера боится своих чувств к нему, то у них никогда и ничего не выйдет. Что ж, я же могу со своей стороны немного помочь?
— Какая она тебе девчонка? — вновь повторяю вопрос. И тут же сама на него отвечаю: — Вера — красивая молодая женщина, если ты вдруг не заметил. Вообще, тебе самому отдых не помешает, — рассуждаю я, как будто эта мысль только что пришла мне в голову. — Купи два билета, да хоть в тот же Таиланд, и съездите вместе, — как бы между прочим предлагаю я.
— И ты была бы не против? — задумчиво спрашивает отец.
— Я только за.
— Отдых бы и вправду не помешал, — произносит он, подумав ещё немного.
Мысленно хвалю себя, надеясь, что мысли отца таки свернули в нужное направление. Уверена, если он примет решение отвезти Веру на отдых, он это сделает, так или иначе уговорив её. Она ведь его любит, а значит, уступит.
— Ты как? — голос отца вырывает меня из приятных размышлений. — Что ты решила? — он говорит осторожно, понимая, что касается тяжёлой для нас обоих темы. — Просто я хочу знать твоё мнение обо всём… этом, — пожалуй, я впервые вижу его таким растерянным.
Делаю глубокий вдох, собираясь с мыслями. Конечно, разговора не избежать, но я не знаю, насколько откровенной можно быть с отцом. Решаю начать с малого.
— Знаешь, пап, я немного обижена на тебя, — он мрачнеет, услышав мои слова. — Нет, не из-за нашей ссоры, — спешу успокоить его. — Эта тема закрыта: ты извинился, я простила. Я обижена, что ты столько лет скрывал правду. Зачем? — хочется понять, чем руководствовался отец. — Я ведь во всём винила тебя. Ненавидела даже, — уже тише добавляю я.