Мой день не начнется, пока мой кулак не опустится на траву, мои бутсы не зароются в грязь, и не будет брошен мяч.
Это мой сигнал к пробуждению.
Металлическая трель свистка эхом разнеслась по полю, и всплеск адреналина и тестостерона поглотил меня. Даже во время тренировки я набрасывался на товарищей по команде с бешеной скоростью. Мы сталкивались — кряхтя, потея, сбивая. Этот неистовый удар костей и тел был доказательством того, что я был жив.
Судьи боялись меня.
Бегущие избегали меня.
Приемники меня ненавидели.
А защитники? Я разбросал этих симпатичных мальчиков по проклятому полю. Я был сильнее их. Быстрее, чем они. Я знал, как они будут играть, и мне нравилось, когда они писали в штаны, когда читали мою защиту.
После того, как мяч был брошен, я переставал быть мужчиной. Я превращался в животное.
Атака должна была закончиться, когда я прорвался через линию, но я не смог вовремя остановиться. Наш квотербек первым ударил по ребрам.
Тим Морган, король кисок во многих отношениях, приземлился со скулящим визгом. Ничего такого, с чем его зависимость от окси не могла бы справиться, но это не предвещало ничего хорошего, когда он перевернулся на спину и остался лежать, хватаясь за бок.
Послышались свистки, и СМИ на краю поля стали делать слишком много снимков. Тренеры и тренерский штаб ринулись на поле.
Тренер Скотт держал меня сзади за шиворот, а О-Лайн помог Тиму встать на ноги.
— Какого хрена ты делаешь, Хоторн?
Тренер Скотт не был вежливым или утонченным человеком. Время не было добрым к бывшему защитнику. Он сохранял вес, пока играл, но у него больше не было сил толкать меня на землю. Вместо этого он выругался.
— Это проклятая тренировка, — он дернул меня за воротник. — Ты ударил нашего собственного парня!
И я попытался отступить, прежде чем убить его. Если бы я был главным тренером, я бы похвалил меня за хорошо проделанную работу, а не скулил о нашем нападающем. Тори был на полшага медленнее, чем обычно, вероятно, потому, что он провел ночь, вдалбливаясь во все, что околачивалось на стоянке после тренировки. Это он виноват, что я пересек линию.
Адреналин практически размазал мои слова.
— Не мог остановиться.
Не то, что он хотел услышать. Тренер Скотт вытолкнул меня с поля. Остальные полузащитники ушли, обойдя меня стороной. Именно туда, где у СМИ был лучший обзор. Очередь репортеров, вероятно, уже написала в Твиттере об этом инциденте… так же, как сотни болельщиков, плотно прижавшихся к забору, наблюдавших за тренировкой с трибун тренировочного комплекса.
Тренер Скотт дернул меня за плечи, пытаясь причинить боль. Ему повезло, что я не вспылил, иначе его шея была бы следующей. Он бросил наушники на землю.
Это не должно было закончиться хорошо.
— Тебе бы лучше включать свою голову в игре, Хоторн. Видишь его?
Тренер Скотт указал на Тима. Наш бесстрашный предводитель массировал ребра и смотрел на воркующих у забора женщин. Он, вероятно, выбирал одну из них на сегодняшний вечер, прежде чем отправиться домой к своей беременной жене и ребенку семейным человеком, которым он был.
— Видишь, как он носит наши цвета? — хмыкнул тренер Скотт. — Видишь его? Вон там, в голубом?
Я ничего не ответил. Он ударил меня по голове, но его кольцо запуталось в моих волосах. Он оторвал руку и вырвал клок волос с моего конского хвоста.
Скальпирование меня не остудит.
Он снова ударил меня. Это был последний раз, когда я позволил этому случиться.
— Я задал тебе вопрос, Хоторн! Ты видишь этого ублюдка, стоящего там?
Я стиснул зубы.
— Да, тренер.