Снимает блокировку экрана отпечатком. Я осторожно через плечо заглядываю. На главном экране фото. Девушка. Совсем молодая, как школьница вчерашняя. Мальчик маленький у неё на руках. Темноволосый. Глаза огромные, тёмные. Это всё, что я успеваю разглядеть.
Зверь меня резко за шею обхватывает и к столу пригибает.
— Посмотреть хочешь? — ядовито шепчет. Хрипло и низко. Прямо в ухо. Дыханием своим опаляет, как кипятком плещет. — На меня лучше посмотри. И лицо моё запомни. Это последнее будет, что ты перед смертью увидишь. Мне ты принадлежишь. В счёт многих жизней пойдёшь.
Зверь отпускает ладонь и легонько меня толкает прочь.
— В угол забейся, чтобы не видел! А то шея твоя так и просится, чтобы её сломали.
Прочь бросаюсь, как мышь, мечтаю в нору забраться, чтобы не видели и не слышали.
— Куда? — настигает окрик резкий. — В этот угол сядь, чтобы я тебя видел.
Приходится сесть между холодильником и стеной. На стул. К стене прислоняюсь плечом.
Небольшая кухня быстро наполняется гулом голосов.
Зверь позвал главарей — Пятого, Немца, Тахира и Вялого. Пятого я уже знала. Немец оказался татарином. Невысокого роста, но крепкий и широкоплечий. Вялый внушал опасения — говорит мало, сидит боком. Но взгляд у него мутный и сам мужчина — скользкий, как угорь или мурена.
Из разговоров я поняла только то, что бандиты решили уехать через день на рассвете, разделившись.
Мне никто не разрешал вставать. Поэтому я сидела. Кажется, сидя уснула. Под бубнёж, громкий смех и грубый мужской говор. Потом вдруг пол покачнулся под ногами. Но быстро перестал качаться. Мягким стал. Пушистым как одеяло.
Дёрнулась в сторону. Но резко меня обратно прижали. К кровати или к полу — не понимаю уже, что и где. Только теплом веет отовсюду. Пахнет пряно и резко. Мускусно.
— Спи! — тяжёлое дыхание обжигает затылок.
Сопротивляться сил нет. Меня выжали и выпотрошили.
Скомандовали спать — и засыпаю.
Только понимаю, матрас прогибается. Рядом Зверь вытягивается во весь свой огромный рост. Не человек, а гора живая, жаркий вулкан.
Ладонь свою на шее мне кладёт. Тяжёлый гнёт. Чтобы выбраться не смела даже во сне.
Глава 14. Арина
Просыпаюсь. Темно и жарко. Комната незнакомая. Где я? Паника цепко за горло кусает и царапает. Пытаюсь подняться. Но тело со всех сторон словно лентой обжигающей обёрнуто.
Мне душно. Ни вздохнуть полной грудью, ни выбраться. Прислушиваюсь. Мерное дыхание рядом раздаётся. Тягучее и медленное. Успокаивающее. И тепло это обжигающее напоминает жар печи. Когда с морозной улицы забегаешь и к печи садишься, чтобы прогреться.
Медленно двигаю руками и ногами. Пытаюсь перевернуться на бок. Еле удаётся. Но в следующее же мгновение меня в охапку сгребают и вжимают. Резко и сильно. Как будто в каменную стену со всего размаху втискивают.
Пальцы на спине давят так, что я боюсь в лепёшку превратиться. Страшно быть раздавленной под каменным прессом.
Сдавленно хриплю. Барахтаюсь, как мелкая рыбёшка, в обжигающем тепле мужского тела.
События вчерашнего дня быстро перед глазами проносятся. По голове оглушают. Словно обухом. Сразу всё вспоминается — и чужаки, и головорезы, и смерть деда. Вздрагиваю всем телом. Мерное дыхание сменяется утробным урчанием хищника. Зверя голодного.
— Куда собралась, Малая? — голос у него после сна ещё более хриплый.
Как будто наждачкой у него горло дерёт. А у меня мурашки от этого низкого голоса проносятся. Внутри что-то сжимается и начинает трепетать. Часто-часто. Жаром странным опаляет. Он как будто в груди горит и ниже скользит. До самых кончиков пальцев ног.
Зверь меня ещё крепче хватает. Очень крепко держит — не вырваться.
— Отпускать не собираюсь. Если только по нужде, — объясняет.
Потом руку убирает и приподнимается на локте. Я открываю глаза. Мне немного неловко. Я ещё никогда с мужчиной не спала. А с ним вообще страшно даже рядом держаться, не то что бы лежать. Зверь на правом локте приподнимается.