— Какую ещё пургу? Лето на дворе. Да и не маг стихий.
— Это фигуральное выражение, — махнула рукой Захаровна, — так, всё, герой-любовник, руки убрал он своей зазнобы, нам на дело идти нужно, а ты пока стихи про любовь сочини, что ли. А то как-то некрасиво получается: схватил и всё. А где романтика? Красивые слова, ухаживания? Мы — женщины — это любим…
Вот эти доводы возымели действия, он взял бережно за плечи всё ещё офигевавшую смерть, которую пригрозил убить, и начал давать несбыточные обещания: мол, готов преодолеть любые преграды лишь бы быть вместе, и чувство у него к ней самые что ни наесть настоящие. Да много чего он говорил, девы даже прослезились, как трогательно он всё это излагал. И только они подошли к главному — признанию в любви, как их мелодраму прервали вернувшиеся Джульетта и Клоус.
— А что тут происходит? — раздался весёлый голос мага пятой ступени.
— Цыц, дай досмотреть сериал, — шикнула на него Семёновна и устремила взор на влюблённого мага в ожидании продолжения.
Тот замолчал и зло посмотрел на друга.
— Так, раз продолжения не предвидится, — заговорила Зинаида и обернулась к вошедшим и впилась взглядом в восемь палок колбасы, которые держал Клоус. — Чё, всё-таки умыкнули?
— А что тянуть-то? — беспечно ответила Джульетта и направилась к столу, чтобы положить туда выпечку, но тут же нарвалась на таможенную пошлину в лице Семёновны.
— Давай сюда! — выдернула у неё два батона бывшая бабка, потом, посмотрев на Мару и вспомнив, что та тоже покушать не прочь, забрала ещё один. — Вот теперь всё в норме, — подмигнула она оторопевшей девушке.
— А чего вы такие странные? — смотря поочерёдно на всех, спросил Клоус.
— Мы нормальные, а вот твой друг… — показала глазами Клавдия на Серегуса, — кажись, подхватил лихорадку… любовную, так что вы как хотите, а мы Марусю забираем. Болезнь эта заразная, может повлечь необратимые последствия. Горячка страсти — это ещё ерунда, а вот когда болезнь до мозга доберётся, то всё — афера века может и накрыться.
Клоус с ужасом смотрел на друга и никак не мог понять, правду веда говорит или ёрничает? Ну не может его друг так опростоволоситься! Насчёт болезни он понимал — это издёвка, а вот то, что из-за влюблённости можно аферу века похерить, то тут он был согласен на всё сто.
— Серегус, отпусти Марусю, ей на дело идти нужно, домовые не всю ночь в своём баре гужуются.
Строгий взгляд друга возымел действие, и приступ влюблённости афериста немного отпустил. Тот развернул к себе смерть и чуть слышно произнёс:
— Я найду выход, верь мне.
Вот тут он, конечно, неверное слово выбрал, только идиот поверит аферисту, но его преданный взгляд сказал — не врёт.
— Меня Мара зовут, — приподнялась она на цыпочках и поцеловала мужчину.
— Зелье у тебя? — обратилась к смерти Зинаида, когда та отошла от своего кавалера.
— Порошок, — поправила смерть и нехотя отправилась на выход.
Зинаида засеменила за ней, но решила перед уходом тоже собрать пошлину:
— Таможенный сбор, — протараторила она, забирая три палки колбасы у Клоуса.
Он не стал возмущаться, а лишь усмехнулся. Ведь у него было припрятано десять палок колбасы — как чувствовал, что эти гнусные бабы своё урвут.
Только он немного ошибся — у этих гнусных баб нюх отменный, и его тайник будет обнаружен, разумеется, с последующей конфискацией имущества.
Глава 18
А тем временем их царственные женихи, сидя у камина, разрабатывали план действий. Жениться на ведах они не собирались, а значит, нужно как-то от ненавистных невест избавиться.
— Вилиан, как думаешь, почему из пансионата нет новостей?
— А что тут думать? Эти девки не просто так на нас вышли, уверен, им помогли, — ответил орк, смотря мрачным взглядом на огонь.
— То, что девки действовали по наводке — понятно, да и не могли они нас вырубить собственными силами. И всё ты! — зло посмотрел на друга маг и тут же начал передразнивать: — Давай обряд проведём, наша сила фонит, побудем немного простыми смертными. Ну что, побыл? По тыкве получил? Вот теперь сиди и любуйся на метку. Зла на тебя не хватает!
— Арман, да прекрати меня поедом есть, мне и так тошно…