— К..какие курсы, Эммб…? — выдавил из себя парень.
— Курсы нормального человека! — вызверился я на него и тут же отскочил с того места, где стоял до этого. Деревянно-бумажный зонтик с глазом и ртом, из которого торчал язык, обрушился на мостовую, высекая из брусчатки кучу искр своей деревянной ручкой. Да у них тут нормальные монстры вообще водятся? Я сделал глубокий выпад, протыкая и поджигая зонтик раскалившимся концом трости. Тот радостно запылал сразу весь, корча мученические рожи и болтая языком. Мерзость.
С горем пополам мы нашли одного телокрада — его аура ярко сияла сквозь стены дома, видимая сквозь наши окулусы. Я сейчас светился практически так же, но это видели все, в том числе и люди, в дом которых мы с Таканаши вломились. Ну, как вломились — двери были не закрыты, как и предписывается законом на время Бурь. Изможденная японка средних лет, в апатии прислонившаяся к косяку, двое молодых крепких здоровяков, почти одинаковых с лица, сжимающих кулаки, испуганная девочка подросток — определенно ее дети. С кухни раздается плач младенца. Хорошо, очень хорошо. Светящаяся аура на втором этаже дома.
— Стреляй, — кивнул я на лежащего на полу мужика. Футон, спальный матрас, используемый жителями Страны Восходящего Солнца как кровать, валялся скомканным в углу. Воздух супружеской спальни наполняли алкогольные пары. Скривившись, я дополнил указание советом, — Бей в голову с близкой дистанции.
— Н-нет. Лучше ты, — удивил меня Таканаши Кей.
— Это была не просьба, — уведомил я его, начиная терять терпение, — Стреляй. Это телокрад, мы видели его с улицы. Сквозь стены.
— Почему я, а не ты? — начал психовать парень, определенно не желающий никого убивать.
— Потому что я уже убил нескольких человек, и они, в отличие от этого тела, были в своем уме. А значит — спокойно могу сделать это снова и снова, — на последних остатках терпения продолжил я его уговаривать, — Ты же не сделал ничего за всю Бурю. Когда об этом станет известно, то тебя отчислят.
Последнее было откровенной ложью. Никто Героя не отчислит, так как японскому императору и всем заинтересованным родам вовсе не с руки придумывать новый способ подкладывания ряда аристократок под простолюдина. Пойдут на любые нарушения, даже откровенную ложь… просто потому, что все, чье мнение может волновать таких особ — в теме.
— Пусть отчисляют, — упрямо мотнул головой набычившийся ученик Якусейсшо, — Я снова буду жить с родителями!
Вот как. Я прострелил лежащему телу череп, выбил гильзу из барабана, продул гнездо и зарядил новый патрон. Осталось лишь достать определенным образом склеенный лист бумаги с моей фамилией и располовинить его. Одна часть в руки членам семьи, вторая — на входную дверь дома для полиции.
— Все, на выход, — мотнул головой я балбесу, — Здесь мы закончили.
Через пару часов Буря пошла на спад. За это время я расправился еще с десятком разных дурных тварей, получил чувствительный укус в колено, несколько крепких тумаков от упругого комка фиолетовой жижи и один очень неприятный удар в ухо от призрака, одетого в строительную робу. Пришлось упокоить еще одного телокрада — тот, захватив тело подростка, вел себя излишне бодро, все пытаясь встать на ноги, но этим оказал явную моральную поддержку своей семье — японцы наглядно увидев поведение телокрада, даже сумели высказать нам благодарность. Все это время Таканаши Кей молча тащился за мной с угрюмым видом.
Лично мне было его поведение безразлично. Таканаши — не Рейко, не Распутин и не Сент-Амор, чтобы его чувства меня заботили. Он, по сути, даже не человек, а работа, к которой я только приступил.
Мы стояли на одной из общественных посадочных площадок дирижабликов и ждали, когда нас заберут. Я задумчиво курил, даже не думая снимать свои окулусы, а Кей понурив нос сидел на лавочке и о чем-то думал.
— Теперь ты меня презираешь? — внезапно раздался его голос.
— Не совсем так, Таканаши-кун, — довольно вежливо ответил я, убаюканный сигаретой, недосыпом и револьвером запазухой, — Тебя не приучали годами к мысли выполнять свой долг. Не учили обращаться с оружием. Сказали «надо», прочитали пару лекций, дали в руки пистолет и вот, ты уже летишь стрелять людей. Я тебя не презираю, потому что это, по сути, был не твой долг. Как японца и гражданина тебя осуждать не за что.
— А я разве могу быть еще кем-то? — в подавленном голосе послышалось любопытство.
— Разумеется, — хмыкнул я, выбрасывая окурок в урну, — В первую очередь ты мужчина. Причем, заметь, взрослый! Вот здесь ты провалился.
— Я не струсил! — тут же послышалось ожесточенное. Я обернулся и встретился глазами с разозлившимся мальчишкой, — Просто не захотел! Просто принял решение!
— На поле боя отказ подчиняться приказу вышестоящего — смертная казнь, — зевнул я, наблюдая, как неторопливо садиться полицейский дирижаблик, — Но лично мне — плевать. Я жив, ты здоров, второй раз такого не повторится… а значит — закрыли тему.
Меня определенно ждал неприятный разговор с директором, который точно возлагал совершенно другие надежды на эту внезапную Бурю, но господину Суга точно нужно подробнее узнать о том, как исполняются контракты. В самых мрачных красках.
Я пожалуюсь папе!
Глава 11
— Милорд, я вынужден выразить протест, — насупившийся Уокер сидел напротив меня в моей карете, управляемой Баркером, и недовольно сверлил меня взглядом, — Лицам вашего возраста и положения категорически не пристало посещать подобные места.
— Мистер Уокер, умерьте ваше негодование, — ухмыльнулся я, пребывая в самом радужном настроении, — Я собираюсь отдаться куда более сладкой и глубокой страсти, чем та, которой славится Йошивара.
— Как скажете, сэр, — изобразил дворецкий похоронную мину на своем костистом лице.
— Сколько еще лет мой недостаток возраста будет так пагубно влиять на умы? — дурачась, я патетично возвел очи горе, — Мистер Уокер, я же прямо заявил с утра, что мы направляемся пополнить и обновить свой арсенал!
— В пользующемся самой дурной славой районе Токио, сэр?
— На самом деле, мистер Уокер, есть еще район Кабуки-чо. Он будет похуже, — закурил я новую сигарету, — Но уверяю вас — наши дела в ближайшем будущем вряд ли соприкоснутся с похотью, чревоугодием и ленью.