— Повелитель иногда призывает к себе или задерживает после задания, чтобы задать вопросы. Однако я думаю, что такое в пределах нормы. Владыка же должен знать, не подкупил ли меня противник. Однако признаю, что метод опроса весьма необычен. Он будто заводит мысли вглубь разума. Ты тонешь в словах, но держишься за его вопрос, чтобы не захлебнуться. И, когда повелитель получает ответ, то чувствуется его неутолимый взор, будто бы он продолжает что-то высматривать, будто бы хочет увидеть то, что не осознаешь ты сам. Тогда возникает очень необычное и интересное ощущение.
По телу Мэйпс прошлись мурашки. Она удивилась — как точно Ютий всё описал, сама она такое не сознавала, хотя чувствовала нечто подобное, когда давным-давно была интересна повелителю, когда близко с ним общалась. Такое ощущение напоминало ментальное изнасилование. Ей казалось странным, что Ютий считает это интересным общением.
Внезапно Мэйпс сбавила шаг. Ютий прошоркал ногами — мерзкий гогот будто вырывал равновесие. Издали по коридору он увидел триумфатора, молния которого будто касалась Ягады и Иридия. Парочка оживленно спорила, а Тирей плетется следом. По смеху Ютий представил, как его улыбка низмится от удовольствия. Вдруг он услыхал отголоски спора:
— Почему все вспыхивают? Да я не хочу прожить весь век, вынашивая детей. Я же не фабрика по их производству, — упрекала Ягада, но так робко. Её щебет не восприняли в серьез. — Хоть кусочек торта нужно отдать себе.
Через силу Тирей снова гоготнул. Иридий треснул по его броне, когда Ягада обернулась. Тогда дева бросила на наследника блеск глаз. Рыжий локон упал и коснулся губы. И сердце заколотило по груди. Ягада услышала его вздох в фильтре и скромно сжалась.
"Так всегда", — подумал наследник. Как только он глядел на пухлый силуэт губ, то невольно взбухал ноздрями и шуршал фильтром. И тут же её щеки краснеют.
— Прости, Ягада, но как я могу учить тебя сражаться на магнитных мечах? — мягко сглаживал он отказ. Наследник прильнул ближе, Ягада вжалась сильнее. Она не понимала, то ли хочет злиться, то ли растаять от смущения. — На это нужна серьезная подготовка — нагрузка для плодородных дев, а ещё годы практики с опасным для жизни клинком. Даже сам повелитель не даст такого разрешения.
Деву начал раздражать голос Иридия. Почему-то он давит. А наследник почувствовал, что Ягада так просто не отступит. И единственный вариант, который приходил на ум — её демотивировать. Но Иридий не знал, как не пырнуть деву мечом в сердце.
И вдруг наследник углядел и то, как Мэйпс со стороны пристально щурится, присматриваться. Фильтр в изумлении торкнул, и Иридий онемел. Он чувствовал, как спекается под шлемом, хотя не понимает: с чего вдруг так волнуется? Ведь существеннее взгляда матери мог быть лишь отказ. Отказ способен распотрошить сердце. Хотя наследник давно решил, что если дева откажет, то он подождет. И даже если Ягада останется непреступной, как вкуснейший плод на макушки дерева, который испил всех лучей солнца и начал гореть ярче других. Но боль Иридий всё равно ожидал. Просто мысль, что он пока не дорос, не дотягивается — убивает.
— На самом деле магнитный клинок можно перепрограммировать. Тогда он не будет разрушать строение атомов и станет безвредным, — предложил Ютий, когда они с Мэйпс подошли к парочке. — И можете спокойно тренировать вашу самку.
Символика Ютия пробликовала в почтенном поклоне. Такие слова смутили даже искреннюю радость. Всё лицо Ягады побагровело от осознания того, что Иридия считают её партнером.
— Нет, что вы, — мямлила дева, ведь видела, как Мэйпс осуждающе посматривает.
В молчании Иридий презрительно косился на Ютия. Он не хотел учить Ягаду и уж тем более давать надежду. Иридий знал, если ты берешь в руки клинок — готовься к тому, что враг то же призовёт магнитное лезвие. Не обязательно для нападения, скорее всего для того, чтобы поднять шанс на выживание. Как-то Тирей жестоко и холодно сказал, что готов убить деву, ради выживания. И Иридий сомневался, что каждый готов умереть от рук девы, даже если она — единственная самка, которая когда-либо встретится. А стоит дарссеанке набраться уверенности — она тут же побежит из замка, начнёт искать приключение.
— Вы не правильно поняли. Я обратилась к Иридию с просьбой. Вот и все. Просто припомнила, как его тренировали в детстве. Вот и подумала, что Иридий сможет научить такую неумеху защищаться.
И пока Тирерий слышит, как по тону дева млеет, то с улыбкой сознаёт, как же явственно Ягаде не хватает твердой настойчивости, но не капризной мечтательности, которой вдохновленно придерживается её тонкий голосок.
Тут он грубо, но прямо высказался:
— Много дебилов помирает, когда им дают настоящий магнитный меч. Некоторые не соблюдают технику безопасности, другие по невнимательности, будто в их руках не едва ощутимый смертоносный клинок, а кухонный ножик. Поэтому тебе не дают даже подержать перепрограммируемое лезвие. Вдруг настоящий захочешь взять, а потом споткнешься где-нибудь и вспорешь брюхо.
У девы сник взгляд. Когда Ютий присмотрелся к ней, то вспомнил такую же печальную учесть. Путь, о котором просила Ягада, ему был знаком, как и разочарование, которое читалось в глазах девы.
Но Иридий оказался не менее чутким:
— Послушай, Ягада, то что Тирей сказал — лишь предположение. Таких не умельцев — единицы из общей массы планеты. Потому, то что ты самка, не значит, что принадлежишь к их числу. Перед тем, как дать магнитный клинок — претендентов подвергают испытаниям, обучают и наблюдают.
— Тогда почему меня всё никак не вписывают к числу претендентов? — робко возникла она, будто пискнув.
Густые ресницы похлопали века. Она ненавидела то чувство хрупкости и беспомощности, которое сейчас вытаскивают наружу.
— Потому что риск остается, даже если претендент обладает собранностью, внимательностью и талантом, — отразил он слова, пусть и мягко, но вполне настойчиво.
Тогда Ягада скованно поправила короткие волосы. Иридий снова заметил, как точно пятна на её бледном глициновом лице напоминают тонкие линии, одна из которых спадает с внутреннего уголка глаза, как бежевая слеза.
— Зачем тебе вообще брать в руки рукоять? — возникла Мэйпс.
Наследник переключился и проскрежетал зубами: то, как мать лицезреет Ягаду; даже не её взгляд, а то, что мать похабно гадает, почему Иридий плетётся вокруг девы, как стебель — бесит.
Когда Мэйпс приподняла бровь, будто изображая всю нелепость просьбы, только Тирею не припирался. Сейчас он бросил восторженный взгляд на растущий живот, который начал стягивать одежду. И чтобы не вытворяла Мэпс, Тирей готов простить, глядя на небольшое пузо.
— Боишься белых шпионов? — всё налегала Мэйпс.
Всем своим видом она напоминала строгую мать. Ягада даже не подозревала, что та на самом деле просто не терпит девицу. В глазах Мэйпс она выглядела неуклюжей, неловкой дурочкой, а нелепая просьба будто подтверждала, что дева станет безответственной матерью. И пусть Ягада благородных кровей, но пока не сделала ничего полезного, не взрастила ни одного ребенка.
— Ты что-то имеешь против? — возник Иридий.