— Да, наверное, ты прав, Ванс, — притворствовал Кораг, вспоминая другую аналогию с организмом, где сердцевина пестрила теми венами, что впивались подобно спицам в моток нитей. Он не спорил, ведь знал, как старику приятно наставлять, помогать, давать замечания.
— Не поверю, если скажут, что у нас в крови течет жидкий водород, — с усмешкой проговорил Вансиан. — Или от удара молнии ты забыл, чем заправляется криостат, как он охлаждает аккумулятор?
— А ты ещё помнишь? — процедил Кораг, на что старик непринужденно ответил, не отрываясь от двигателя и регулируя плотность магнитного потока под сверхпроводником.
— Время никогда не тронет мой разум. Даже помню день, когда отец сидел надо мной и заставлял зубрить, как сначала создается незатухающий ток в аккумуляторе, потом как тот дает энергию, чтобы потом в цилиндре сжигать водород в кислороде, — штудировал наставник, но не видел горечь Корага под шлемом. Ведь Вансиан не замечал аналогию, которая всплывала и просила руку, — в простонародье его называют сжигателем, а между ним и трубой есть впрыскиватель водорода. И за ним нужно глаз не спускать!
Вансиан как раз глянул на впрыскиватель, где панель окрашена в зелёный тон. Тут Кораг задумался и ляпнул:
— Может проблема именно в нём?
— Нет. С ним всё в порядке. К тому же если бы впрыскиватели работали неисправно, то блокиратор в аккумуляторе не позволила бы машине завестись. Совсем! Потому что сам процесс сжигания водорода в кислороде очень опасен. Хотя мы уже давно программируем сырьё. Ведь, когда водород столкнётся с кислородом, не обязательно, что появится энергия и образуется водный пар. Этот процесс имеет много стадий. А благодаря тому, что оба впрыскивателя программируют жидкий водород и изменяют воздух, отслаивая из него чистый кислород, мы получаем бешеную силищу! Кстати, аккумулятор из ванадия. Да, без этого металла мы бы пропали.
Каждый раз, когда Вансиан говорил слово "программируемый", возникало необычное чувство. Кораг кхмыкнул в затянувшейся паузе. Его смущало чувство предопределенности, осознание вмешательства, будто бы жизнь — лишь программируемый механизм, никакого изыска, метафоры или таинства.
Пропустив минуту, Кораг понял намек наставника. Он вспомнил о роге на голове, затем о своих ванадиевых доспехах и невольно потёрся спиной, когда вдруг ощутил, что покоцанный молнией экзоскилет лежит как-то криво. Однако дискомфорт также неожиданно исчез, как и появился. Вансиан похлопал по плечу. Кораг услышал звон брони, который будто усилил старческую доброту.
— Раз это всего лишь пустая глыба, то может не стоит с ней постоянно маяться? Я могу дозвониться до замка, и нам пришлют новую машину. Брось её, нечем с хламом возиться, только время зря тратишь.
На одну секунду Вансиан почувствовал тоску, ностальгию, как только прислушался к уговорам Корага. Однако все перипетии труб, все вмятины и царапины казались настолько родными, так укоренились в памяти, будто сама его жизнь состояла из захлеба хладагента и горячего рёва сжигателя.
— Она мне досталась от отца, — с горечью ответил он. Кораг сгорбился и уронил взгляд. Между ними завязался узел. — Принеси баллон с жидким водородом.
Багажник раскрылся с ржавым скрипом. Наставник услышал глухой удар. Эхо баллона протянулось по лесу, и каждый плод будто колыхнулся от испуга. Тишь настигла в мгновенье. У корней деревьев витали едва заметные белые хлопья. С кустарников стекали холодные синие капли с падающей туманной струйкой. Даже древесная кора имела синеватый оттенок, будто её всю изжалили морозные пары.
Плоды кустов и ветвей чуть качались на холодном ветру и издавали сочный флуоресцентный свет. И лес казался усыпанным плодами, которые вместо листьев испивали свет поутру и в эпоху зари. Однако их красота пробуждалась лишь в сумрак, когда в бутонах начинала краснеть сердцевина. И чем глубже была ночь, тем ярче краснели щёчки бутона, будто личинка, что укрывалась в коконе, мёрзла и в попытки согреться, начинала сильнее разогревать очаг.
Вансиан притянул толстый провод от криостата, передал. Кораг вставил гнездо в баллон и повернул его влево до щелчка. Каждая мышца провода начала сжиматься, как толстая кишка, и чавкать, заглатывая хладагент. Аккумулятор затрясся в холодном чане. Тогда гнездо само отпустило баллон, а провод притянулся на место.
Они прислушались к двигателю.
— Похоже, тебе удалось унять её капризы. Что ты сделал?
— Есть парочка способов, но на грани знаний, интуиции и ощущений. Стоит тебе как-нибудь рассказать, пока я жив.
— Пока жив, — устало повторил Кораг. — Ты только начал стареть, а уже себя хоронишь. Хотя сам знаешь, что жить ещё будешь лет 200.
— Возможно, — приостановился Вансиан. — Иногда мне кажется, что нас скорее похоронит поле боя, чем время.
Кораг затих. Старик чувствовал, как его что-то гнетёт. Но промолчал.
Они подъезжают к городу. Уже светает, но за горизонтом начинают кучковаться хмурые грозовые облака. Машина плывёт, изредка издавая толчки. И если улитка скользит брюхом по слизи, словно покрывалом из мышц прилипает к склизкой дороге, то дно машины левитирует на своём магнитном поле. Причём Кораг давно заметил, что у улитки есть усики, а у машины — две трубы. Её один стальной усик загнут вперед и впускает потоки воздуха, а другой отвёрнут и его водяные пар омывают и растирают трубку, выходят и стелятся на крышу машины.
"Раньше, в молодости, Вансиан рассказывал, что воздух проходит через трубу, потом программируется, а ненужные объедки вырываются из вентиляции. И тогда разум смотрел на множество отверстий в капоте, представляя, как из грозных ноздрей уходит переработанный воздух, словно из легких. А сегодня Вансиан снова рассказал об устройстве машины, словно забыл о том, о чём говорил ранее. Возможно, он стареет не только телом", — не мог унять мысли Кораг.
Сжигатель жадно шикнул. Тогда в памяти всплыла необычная беседа с Арагондой. Когда-то Вансиан говорил, что сжигатель создает электромагнитное поле, потому что водород обладает магнитным моментом. С его помощью работают дисплеи, программа полёта, система подогрева. Но Арагонда будоражил другим. Из его слов, аккумулятор — биос, костяк, наше ДНК, которое создаёт организм, а сжигатель вобрал все функции, существует под мантией операционной системы или, как зеркало, отражает действительность.
Повелитель намекал на сходство магнитного поля машин с зеркалом и биополем живых существ. Некоторые аппараты говорят, как работают органы и что не в порядке. Они ориентируются по биополю, движению частиц и их магнитному моменту, будто бы вокруг нас постоянное зазеркалье. Но когда Кораг спросил: "Почему лишь зеркало? Почему бы не сама суть?", то Арагонда уповал на отражение, а не сам процесс. Из-за таких слов повелитель всегда казался странным, загадочным и необычным.
Они плыли по городу. Мелькали дома и жители. В Кораге снова проснулась озаренье, когда в окнах постепенно отключались огни в преддверии полного рассвета. Он давно заметил, что каждое здание имело форму кокона, в котором ночь за ночью загоралась сердцевина, будто бы архитектор отдал дань уважения вкусным плодам, выстраивая монументы в их честь, но кто бы мог подумать, что жители неосознанно потакают идеи, загорая в каждом доме очаг.
Привычные места, знакомые дома и проулки грели сердце. Он радовался даже легкому пару у тротуара, который давно стал обыденностью или закономерностью. Холодная стружка существовала везде и всюду. Иногда лето радовало чистотой, лишь в хмурые дни падали одинокие редкие снежинки, который сразу же таяли на дороге, не выдерживая жара бордюра. Оставалась только хладагентаная струйка, ели заметная и едва ощутимая.
Она не сравнится с зимней властью, когда огромные тяжёлые сугробы издыхают холодный туман. Тогда улицей завладевает шумы от снегоуборочных машин, которые "омывают" сугробы города, а жидкая хладагентная струйка стекает к канализационному каналу и просачивается через решето.
Улитка фыркнула под капотом и издала писк программ. Кораг отвлёкся на замок сквозь бурое стекло. Там мощная пика на крутом островке тянулась к небу, а её корпус бронзово-блистал на проснувшимся свете. Отдельные глыбы левитировали вокруг неё и низвергали белый густой хладагентный туман.
Кораг подъехал к вратам, и металлические лианы начали изгибаться, пропуская улитку. Потом они доехали до обрыва. Тогда лианы выпрыгнули из каменистой земли, издали скрежет и плотный магнитный поток. Перед машиной поднималась тропа, а под ней шуршали морские волны о скалы и рифы. От обрыва протянулись полосы из труб, будто сама земля пустила рельсы к замку. Улитка поплыла по магнитной дороге, самовольно. Кораг и Вансиан расслабились и откинулись на спинку, словно предвкушая аттракцион в парке развлечения.