Битва окончилась, когда робот словно проломил стены из магнита, лишь глупо моргнув лампочкой и будто прокуковав. Тирерий уловил, как наследник со скрипом жмёт кулаки. Края ринга исчезли. Как заводная, Ягада пыхтела. Поднималась она с большим усилием. И когда Ютий расщедрился на длинный перерыв, девушка спустилась с ринга, раскочегаренная. На свету её щеки пылали, как спелая клубника под солнцем. Лавочка за рингом стала прибежищем. Ягада растянула ноги. Они с тяжестью валялись и тряслись.
Только после того, как Тирерий поклялся, что отведёт сына до спальни, советник ушел к платформе. Его уход заметил Ютий. Прогремело любопытство, и экран шлема стал помечать посетителей этажа. Тут пронзительный взгляд, сквозь призму, окатил легким волнением. Иридий направлял шлем точно к рингу, не отрываясь. Ютий видел искоса и щурился, будто чуя злобный оскал. К счастью наследник не встревал. Хотя Ютий догадывался о том, как почитатель девы возмущен. И едва сдержал забаву.
Через минуту дарссеанин подсел к деве. И, пока Ягада потирала руку, он поучал:
— Ты молодец. Да, когда бой затягивается, слабости всегда всплывают на показ. Ты это поняла. И теперь, надеюсь, поймешь: слабости могут стать приманкой, если умеешь хитрить. Война — это сплошной обман. Может поэтому в империи так много предателей.
Совесть заныла после собственных слов. Он тут же вспомнил ту смерть в хранилище, момент, в котором кто-то предпочел отдать жизнь, а не сохранить в своем кармане. На уме стало тяжко. Тогда Ютий сбил помеху короткой мыслью: "я бы все-равно ничего не менял. К чему две смерти, если можно обойтись одной".
И стало легче.
— Это твоя правда. Не моя, — упиралась Ягада. Она не хотела спорить, ведь понимала, почему Ютий говорит именно такие слова. Его опыт совсем иной. Но не значит, что истинный.
— Прошу. По мне так лучше быть реалистом. Тогда можно верить в плодородную почву, но нужно не забывать, что земля может превратиться в грязь.
— Хм, — произнесла она с тем же упорством. — Я не боюсь измазаться грязью.
— Ты просто пока не увязло, — ответил он преспокойно.
Бок прекратил ныть. Царапины на руке подсохли. Ягада опечалилась в глазах, когда почувствовала тяготу. Сухость Ютия не похожа на мудрость Вансиана. Ей нравилось то, что старик наставлял незаметно, а не разламывал стену своей кувалдой, как Ютий. В каком-то смысле Вансиан ничего не делал, лишь направлял невидимой рукой и тогда, когда ты готов. Приятно было не заходить в ту комнату, которая испускает страх. Страстно воодушевляет то, что ты заглянул сам, когда готов.
Робот вновь вспарил над рингом. Почему-то Ягада ощущала благодарность перед ним. Робот всегда записывал схватку, а по наставлению Вансиана девушка забирала запись. При просмотре её всегда разочаровывали собственные неловкие потуги. В первый день Вансиан спросил, что Ягада углядела. А она не знала, что ответить. Потом Ягада заметила, если постоянно говорить об ошибках, то лишь тогда Вансиан наставляет. Иначе — он нем и суров. Потому, желание искать ошибки, стали будто шансом, получить взамен мудрость и похвалу.
Наконец Ягада заметила, кто неравнодушно на неё пялится. Дева замлела. Щёки белели, когда она представляла недовольство и осужденье.
Вдруг Ютий изрек:
— Если завтра день будет благополучным, то мы продолжим бой, — утвердил он. — Будь готова.
Дарссеанин поднялся с лавочки.
— Завтра? — спрашивала она, ощущая вялость. Усталость не позволила встать с лавочки. — А если мне нужно будет спросить что-то о бое? Может стоит взять запись у робота и обсудить схватку?
Ютий клюнул шлемом к ней.
— К чему? У тебя есть чувства, инстинкты, память. Научись оценивать их, — ответил, призадумался и устало вздохнул. — Как в бою.
Пока Яшкий набивал грушу, Тирей подстроился к наследнику.
— Дева отдыхает, а ты всё смотришь? — язвил он.
Только после потаённой паузы Иридий вспомнил, где стоит, и кто окликает его в динамике шлема. Озорной взгляд Тирея предстал перед экраном.
— Прости, ты прав. Не о девах сейчас я должен думать.
— Но думаешь, — подметил Тирей и с забавой ухмыльнулся. — Поделись. Тогда отпустит.
Усмешка прошуршала в фильтре. Но потом на ум Иридию полез тот день. Всплывал момент часто, мучил и давил.
— После нападения на кабаре я встретил Ягаду, — начал Иридий тихонько. — Она говорила странные вещи. О Ютии. С её слов среди нас будто таится мученик. Ягада не унималась, так восхвалено говорила, причем раскрывала паршивца в каком-то, что ли, романтическом силуэте.
Собеседник охнул и задумчиво почесал подбородок. Иридий продолжил:
— Я думаю, возможно, Ягада посмотрела под маску.
— А-а, — проголосил Тирей. — Намекаешь, что их близость не закончилась тренировкой?
Иридий тут же буркнул.