Жрец ждал. Ждали, скучая, свидетели. Ждала статуя Богини- матери за алтарем, с немым укором глядя на глупых детей своих.
Пауза затягивалась.
Надо просто открыть рот и вытолкнуть одно короткое «Да».
Сейчас. А то молчание уже становится неприличным.
— Нет.
Звонкое эхо отказа еще таяло в воздухе, когда все тело скрутила острая вспышка боли. Девушка упала на колени, беспомощно открывая рот, как рыба на суше.
Растерянный вскрик. Изумленная матерщина. Жезл, выпавший из руки жреца и с тихим звоном покатившейся по каменным плитам. Все это было рядом и где-то далеко. За пределами вселенной, полной огня и боли.
В воздухе снова вспыхнули руны. Вспыхнули, чтобы осесть черным пеплом на тыльной стороне ладоней. Отпечатком, выжженным клеймом.
Перечеркнутый круг — символ предателей и изгоев.
Наказание для отступников, знак для остальных волков.
Предавшему своего вожака и свою стаю не скрыться, не обмануть других волков.
— Дженни, — потрясенно и беспомощно пробормотал Чарли, протягивая к ней руки.
Он больше не походил на героя, скорее уж на испуганного мальчишку. Кровь отхлынула от лица, в широко распахнутых глазах плескался даже не страх — животный ужас.
Она отшвырнула его руку с ненавистью. Слезы стояли в горле горьким комом, а сердце разрывало чувство бесконечной невозвратной потери.
— Не трогай меня, Чарльз Маккензи, — от непролитых слез голос звучал сдавленно.
— Не подходи, не смей даже смотреть в мою сторону. Никогда.
Нет, она не будет рыдать тут, в храме на глазах у трех волков и одного жреца. У нее тоже есть гордость. Дженни поднялась и, пошатываясь, направилась к выходу. Нестерпимо яркое осеннее солнце ударило по глазам, выжигая так и невыплаканные слезы Вот и все. У Дженни больше нет клана. Нет семьи.
Больше не Маккензи.
Совсем одна.
Конец первого тома