— Да. Миа водила. Интересно.
Мужчина хмыкает на мой равнодушный тон к их местной достопримечательности.
— У вас отличный норвежский, фройлян. Акцента практически нет.
— Да? Спасибо! Вот все удивятся, когда прибуду домой и буду говорить с норвежским акцентом.
Он смеется так, что стол начинает трястись под его мощной рукой.
— Я смотрю, вы печенья не едите, давайте уберу. А то мешаются. — Я делаю попытку невзначай коснуться его, когда тяну руку за пачкой, но он, хлопнув в ладони, выдает, что пора уходить. Сунув бутылку эликсира в карман, он тяжело встает и идет к выходу. Я наблюдаю, как мужчина подходит к своим ботинкам, и, сунув туда ноги, пытается, используя минимум движений, обуться. В итоге, он опасно качается и заваливается на сторону, я успеваю подбежать и подхватить его: мужчина нереально тяжелый, будто я шкаф поймала, что даже коленки прогнулись под его весом.
— Ой ты! Спасибо, милая! — Он пытается обуться, а я, используя возможность, посылаю мощный заряд дара.
И, кажется, перестаралась.
Потому что резкий скачок магии, и я чувствую, как накатывает тошнота и пробивает холодный липкий пот — предвестники близкого обморока.
— Вот спасибо! Вот и всё, фройлян! Передавайте мисс Финч спасибо от меня. И не забудьте запереть дверь!
— Угу… — Я бормочу, справляясь с головокружением. Гость, не заметив, моего состояния выходит за дверь и хлопает ею перед моим носом.
Всё. Я вижу свет в маленьком окошке двери, который внезапно становится резким и ослепляющим. В ушах закладывает и звенит. Последнее, что вижу, как это окошко, разбитое на квадраты, проскальзывает вверх перед глазами, сменяясь всплеском света на медной ручке. А дальше удар головой о пол и взгляд на уходящие параллельные линии досок. Свет меркнет. Темнота…
Скучаешь по Инквизиции
После моей истерики в плечо Оденкирка, мы проговорили с ним до глубокой ночи, каждый вспоминая свое детство и обучение на Начале. Конечно же, Оденкирку интереснее было слушать про Аню — его Мелани, чем про меня, но и я нашла в его откровениях много интересного. Удивительно было то, что у нас оказались точки соприкосновения. Например, он также ненавидел свою мать, как и я — Ксению, он также был зависим от сестры и считал Мириам своей совестью, как я Аню. Впервые в жизни задумалась, что будь я более честнее перед собой, то могла бы стать Инквизитором, и, судя по вчерашнему дню, неплохим. Я старалась не думать о Кевине, который сейчас в Саббате пытается справиться с новым знаком. Но мысленно пообещала себе, что доберусь до этого проклятого замка, на котором постоянно спотыкается моя жизнь.
Я отключилась во время нашей беседы из-за усталости и нервов. Утром обнаружила себя лежащей в кровати, заботливо укрытой одеялом. Как мило! Рэйнольд, судя по всему, спал на диване или не спал, потому что увидела его сидящим в той же позе, что и ночью. Он пил кофе, шепча заклинание с бумажки.
Кстати, мне тоже надо проделать этот ритуал, чтобы зов Марго не выносил мне мозг.
— Что? Твоя Главная зовет?
— Доброе утро… — Голос у него уставший, а под глазами тени. — Завтрак вон там.
Он указывает на столик, где уже стоит поднос, заманчиво блестя металлическими крышками. Я медленно встаю с кровати. Опа! А я еще в халате! Понимая, что надо приводить себя в порядок, иду в душ. Но выйдя из ванной, все еще обнаруживаю Рэйнольда в том же положении, в каком он было до моего ухода. Сидит, молчит, о чем-то думает.
— Ты уже ел?
— Да…
— План действий? — Я открываю крышку и нахожу овсянку с фруктами. Эх! Лучше бы там был шоколадный торт. Но, тяжело вздохнув, приступаю к еде.
— Мы недалеко от Сокраменто. Прогуляемся, сменим одежду, найдем оружие. Я уже знаю, где можно его добыть. А дальше двинем к Лос-Анджелесу.
— Окей. Уговорил.
Я чувствую себя отдохнувшей, будто на курорте побывала. Что весьма странно после вчерашнего безумного дня.
— Эх, закурить бы сейчас. — Я вспоминаю горький запах сигарет и вкус дыма на языке.
— Лучше ешь шоколад.
— Знаю. Я бросила, когда узнала, что жду ребенка. Точнее, я бросила от шока, а потом уже из-за ребенка. — Я беру со стола бумажную салфетку, ручку и повторяю ритуал, которому меня научил Кевин. Прочитав слова на бумаге, сжигаю и вместе с пеплом выпиваю чай.
— Гадость! Чай и пепел! Даже сахар не помогает.
— Зато твоя Темная не дозовется.