— Сиди здесь.
Я приказываю ей, а сам направляюсь к продавцу. Парень, похоже студент, обсыпанный прыщами и комплексами, поднимает взгляд на меня и тут же ловится на мой гипноз.
— Дай самый тонкий, самый острый нож. Или лезвие.
Тот секунду думает, после чего со стеклянным взором опускается под стойку и протягивает канцелярский нож. Отлично! Я беру его и прячу в карман, отпуская гипноз.
— Пошли в туалет. — Я зову Варвару. Та неуверенно идет за мной, оглядываясь. Наверное, мы сейчас похожи на пару, которая хочет заняться сексом в кабинке. Под осуждающий взор студента мы входим в уборную, где жутко воняет хлоркой. Подойдя к раковине, я прошу Варвару задрать рукав и оголить знак, а сам пытаюсь придать уверенности своим действиям и не показать волнения.
— Ure! — Лезвие ножа вспыхивает огнем, прокаливая и обезвреживая его. — Лучше отвернись или закрой глаза.
Девушка в ужасе отворачивается, почти уткнувшись мне носом в плечо и беззащитно протягивая свою руку. Я беру ее тонкое запястье. А дальше делаю надрез, одновременно воздействуя своим даром и убирая боль. Под ножом среди линий Химерской луны выступает темно-красная венозная кровь и начинает течь по моим пальцам. Я крепко сжимаю зубы, потому что чувствую рану девушки.
Варвара удивленно оборачивается и смотрит, как истекает ее рука. Я же не сдерживаюсь и стону от боли. Дрожащими и немеющими пальцами начинаю зажимать порез.
— Остановись. Давай же! — Я приказываю, и магия Варвары тухнет под моим воздействием. Кровь прекращает течь; и теперь кажется, что ею улита всё.
— Надо перевязать. — Варвара начинает искать что-то подходящее для этого. Я же ощущаю, как боль меняется — теперь она пульсирует толчками, где знак Инициации.
— Сними мой шарф.
Варвара тянет здоровой рукой за синий осенний шарф на моей шее, который мне еще покупала Мириам. Он достаточно эластичный, что отлично подойдет для перевязки.
И вот я уже туго обвязываю ей руку.
— Ай! — Шипит Варвара: я уже начинаю возвращать ей боль, но стараюсь делать это аккуратно, при этом отвлекая сильным стяжением шарфа вокруг ее кисти.
— Прости, постоянно быть твоим обезболивающим не могу…
— Спасибо и на этом! — Ее рука представляет странное зрелище: обмотанная в несколько раз в мой шарф, недееспособная, будто в гипсе.
— Круто, что у тебя такой дар. Хотя, наверное, тебе не очень его иметь.
— Я уже привык.
— Рэй… — Она внезапно произносит мое имя именно с той интонацией, что и Мел, отчего сердце сжимается и перехватывает дыхание — это больнее, чем рана от канцелярского ножа.
— Да?
— Спасибо.
— Не за что.
— Я не за это благодарю. — Варвара поднимает свою обмотанную руку.
— А за что?
— За то, что не дал ей чувствовать боли, когда она горела…
Перед глазами тут же проносятся страшные воспоминания: яркий всполох зеленого, улыбка Мелани, моя рука, подносящая факел, горящая плоть девушки в кругу знаков врат. Я еле выдавливаю из себя:
— Пойдем… Нам нужно еще машину поймать.
***
Мы уже пятый час ехали без остановок, второй раз сменив машину, чтобы не засветиться еще у полиции, как угонщики, кем мы на самом деле и были. Рэй решил дать крюк, чтобы сбить с толку Деннард. Надо отдать должное, он действительно профи. Я не знала о многих приемах ухода от погони. Теперь Оденкирк нацелился раздобыть себе оружие. Мы уже умыкнули соль из кафетерия и нож.
Я, свернувшись калачиком, ехала на заднем сидении, укрытая его курткой. Руку жестко саднило. Я не могла ею ничего делать, и меня постоянно мучила тревога: может, зря это сделала? По сути, лишила себя защиты, каким бы заботливым Оденкирк ни был.