Я растерялась. Такой реакции на безобидный, по сути, вопрос, я не ожидала. Но решила сделать вид, что так и задумывалось.
— А разве это секрет? Я же вижу, что ты моложе, чем хочешь казаться.
— Молю, никому не говорите!
Новая тайна захватила меня, перебивая тревожное послевкусие от встречи с Ифигенией.
— Тогда расскажи, почему ты работаешь, и почему никому нельзя говорить о твоём возрасте, — попросила его. То, что я услышала, поразило меня до глубины души.
Я и до этого знала, что главная ценность этого мира — девушки, но даже предположить не могла по поведению встреченных мне здесь людей (или не совсем), что и тут бывает всякое. Не только фанатики, но и просто очень нехорошие личности. Расслабилась. Поверила в сказку. Вот только реальность иная.
Наш поварёнок рос в бедной семье, состоящей из одних мужчин. Его мама умерла, когда мальчику было пять лет. Не выдержала очередной беременности. Его отец хотел дочь, а восемь сыновей его не устраивали. У мальчика, как оказалось, было пятеро старших братьев, и двое младших. Новую жену их папаша привести в дом не мог, да и какой бы нищей семья не была, дочь за полного голодранца бы не выдала. А эта семья считалась крайне бедной. Так что родитель срывал злость на своих детях, заставляя приносить ему деньги. И его не волновало, как они их достанут. Пантель старался брать любую работу, чтобы платить и за себя, и за младших. Но в силу малого возраста именно во дворце правителя он работать не имел права, и как его слова не перепроверили — загадка.
Я слушала, и волосы на голове вставали дыбом. Для себя решила твёрдо: сегодня же с Васей поговорю, чтобы забрать ребят к нам. Пусть старшие помогают по хозяйству, а младшие просто живут, места всё равно много, заодно дом оживёт. А ещё на минутку представила детские каракули на стенах, и так радостно стало. И от самой картины, и от того, что мы можем помочь. И поможем.
— Можешь на меня положиться, я тебя не выдам, — пообещала я, и поспешила отвлечь мальчика от неприятных воспоминаний. — А теперь проводи меня, пожалуйста, к Солиалю. Заодно по пути расскажешь, откуда тебе про нападение известно.
— Так вся столица гудит, что напали на невест помощников и друзей правителя! — он округлил глаза. — Только никто пока не знает, что вы — магички, а я никому не говорил, правда! — поварёнок смотрел на меня с таким испугом, что я поспешила его успокоить.
— Верю, да ты бы и не успел. Пойдём?
Пока шли по парку, Пантель пересказывал гуляющие по столице байки. Ну, что могу сказать — хохотала от души! Всем известный "сломанный телефон" и в подмётки не годится старому проверенному сарафанному радио, иначе именуемому одна баба другой у колодца сказала! То нас убивали, но мы жестоко расправились (ввосьмером) с почти армией нападающих, то прилетел золотой дракон и нас спас… Но ни слова про нашу магию. Интересно, а ментальное воздействие здесь практикуется? А то даже странно как-то. Или это просто впитанная с молоком матери аксиома — женщины силами не обладают?
Кстати, наш поварёнок бредил магией и любым проявлением волшебства, вот только сила у него вроде как ещё не проявилась. Но он не отчаивался, надеялся, что за ближайшие два года она явит себя. Он хотел изобрести что-то новое, необычное, что позволило бы ему забрать хотя бы младших братьев из отчего дома и растить самому. И я в очередной раз задалась вопросом его возраста: четырнадцать, пятнадцать, меньше? И дала себе обещание: если всё получится, этот маленький взрослый снова получит детство, которого был лишён.
А у эльфа творилось нечто невообразимое. Повсюду ткани, оборки, катушки ниток, на одну из которых я едва не наступила, лоскуты, ленты… И громкий гомон. Пошла осторожно глядя под ноги на звуки и вышла к гостиной. Ну что могу сказать — и вчерашний поход в город, и сегодняшний хаос в доме Солиаля не зря.
Подруги выглядели умопомрачительно! Сорда была облачена в зелёное струящееся платье, при каждом шаге или малейшем движении обрисовывающее идеальную фигуру. Кажется, демону сегодня прибавится забот. Филис выбрала воздушное голубое платье, Адель — красное без лямок, но с подобием корсета и пышной юбкой, украшенной впереди разрезом. Эльфа сегодня тоже ожидает сюрприз, сделала вывод я. Патрис надела тёмно-синий наряд из парчи, что делал её похожей то ли на куколку, то ли на статуэтку. Уже привычная полнота подруги внезапно куда-то исчезла, оставив лишь округлую в нужных местах фигуру, не хватало только туфель на высоких каблуках, но как раз от них водница сейчас весьма активно открещивалась, заявив, что хочет быть ниже своего жениха. Такое требование крыть было нечем, так что желающие довести её внешность до идеала сдались и позволили девушке обуть довольно простые чёрные туфли. Я пока не видела Мальвину, но не сомневалась, что неугомонная воздушница и здесь умудрится выделиться.
Пока я любовалась подругами, ко мне незаметно подкрался творец их нарядов, схватил за руку и потащил за собой. Запихнув в какую-то комнату, он отрывисто бросил:
— Примеряй! — и захлопнул за собой дверь.
Не поняла, сегодня что, день сбегающих от меня мужчин? Причём сначала заинтригуют, а потом исчезают!
Во власти эмоций легонько пнула закрывшуюся дверь. Ну не люблю я такие финты! Только потом оглядела помещение, в которое меня в прямом смысле слова впихнули. Стены, пол, потолок, а по центру ОНО — платье. Нет, не так,
Это платье я никому никогда не отдам.
В нём словно ожило море. Тёмно-синий постепенно переходил в зелёный, который, к подолу светлея, оканчивался белым пенным кружевом. Ни каких иных украшений не было, что только добавляло очарования. Не медля ни секунды, я поспешила переоблачиться.
Когда вышла, зависли все, и я в том числе. Подруги при виде меня, а я при виде Мальви. Я ж говорила, что она и тут сумеет выделиться? Я оказалась полностью права. Она была облачена в платье, выполненное будто из листьев. Только плотность у них была разной. На лифе и от талии до середины бедра материал был темнее и не просвечивал, а вот ниже указанных позиций… Скажем так, вроде и прикрыто, но в то же время всё видно. Бедный Дубраль! Кажется, подруги сегодня за что-то словно наказывают своих мужчин. Или это они на будущее, чтобы не расслаблялись?
Не успела я и слова сказать, как нас развели в разные стороны. Причёска, от услуг по нанесению макияжа мы дружно отказались, решив, что лучше сами себе изобразим привычное и подходящее к случаю, всё же образцов нанесения вечернего макияжа мы не видели.
Я лишь подвела веки чёрным карандашом и подкрасила ресницы, тронула помадой губы, а вот некоторые, не будем тыкать пальцем в огневичку и рыжую, разошлись по полной. Гора косметики, поместившаяся в небольших на вид сумочках поражала воображение, как и то, что практически всеми средствами они воспользовались.
Пока наблюдала за сборами, кажется, ушла куда-то в себя, думая обо всём сразу и ни о чём, так как не заметила, что пора выходить. У крыльца нас встречали женихи. Так как вышла я последней, смогла полюбоваться на уже без сомнения сложившиеся парочки. Сколько восхищения было в глазах мужчин, а сколько трепета в движении подруг! Кажется, наши эмоции синхронны, одинаковы настолько, что даже немного страшно.
Одновременно сделанный шаг навстречу друг другу. Заминка. Шаг. Улыбка. Протянутая рука, но нужно для прикосновения ещё чуть-чуть. Шаг. Сплетённые пальцы. Отражение друг друга. Противоположности. Но при этом — одно целое.
Я перестала бороться с собой, подпитывать негатив, страх и прочее. Я поверила, доверилась, и я уверена. Уверена в нём, в нас, в том, что вместе мы со всем справимся. Особенно, если рядом будут друзья.
Едва заметное прикосновение губ к губам, и я понимаю, что я окончательно пропала. Как он утром сказал? Уже? Кажется, я тоже. Пока мне ещё страшно даже самой себе в этом признаться, привычки и колючки так просто не вытравишь, но я буду стараться. Глаза в глаза. И столько всего в них можно прочесть!
Демонстративное покашливание немного приводит в чувство, хотя я нахожусь словно в какой-то нереальной дымке. Словно всё происходящее — просто сон, и я на миг очень сильно испугалась проснуться. Как бы я ни хотела домой, без девочек, ребят, без Васи я больше не представляю свое жизни.
Парадные двери дворца. Даже не заметила, как к ним подошли. Красиво. Нет, не верно, неимоверно прекрасно, но я отмечаю это лишь краем сознания, в памяти откладывается только впечатление и какие-то мелкие детали: резьба на ручке двери, чей-то лакированный бордовый ботинок с аляповатой пряжкой, на миг прижатый к колонне сорванный ветром лист… Поддерживающая рука на талии, горячая ладонь, крепко сжимающая мою, ласковый взгляд голубых глаз. Мы в зале, оформленном в бело-голубые тона, больше я была заметить не в состоянии.