— Да, кажется, оно и не ладно.
— Ну, у Графа-то получается прекрасно, а я как-то все время приземляюсь то в ванной, то обеими ногами в нужнике.
Я привела ее в комнату и посадила на диван.
— Чаю хочешь? У меня есть печенье.
Ирма пыхтела в точности, как Винни-пух из мультфильма. Она расплела бардак у себя на голове, и пышные, волнистые темно-коричневые волосы рассыпались по ее плечам и спине. Она стала еще красивее и еще больше. Огромная грудь обтягивалась шикарным платьем из темно-бордового материала, а удивительно тонкую, для таких габаритов, талию подчеркивал пояс. Кожа светилась, губы были цвета спелой клубники, а глаза — черные, блестящие искры, которые с нескрываемым недовольством осматривали меня. Все в ней выдавало ее счастливую, сытую жизнь. Она заново заплела себе косу, разглядывая меня с ног до головы:
— Некогда нам чаи попивать. Давай, пакуй трусы, я забираю тебя.
— Куда?
— Домой. Слушай я насчет еды совершенно серьезно. Ты, правда, не ешь?
— Я ем! А вот что ВЫ там едите, что вас прет, как на дрожжах? И я уже дома.
— Это — не дом. Мы-то как раз питаемся правильно. Видела Графа? Ох, красавец! Моя работа. Знаешь, каких трудов мне стоило вернуть ему вид нормального мужчины?
— Не знаю. И что же это, по-твоему, если не дом?
— Ну, не знаю… Убежище, конура, нора бобра… называй это как хочешь, мой зайчик.
— Это — мой дом, и я никуда не пойду.
Тут Ирма закончила плести косу и подняла на меня глаза:
— Что значит, не пойдешь? — голос ее стал серьезным, и в такой вариации даже немного пугал.
— То и значит, — уже гораздо менее уверенно произнесла я.
— Не пойдешь? — повторила она. В голосе явно прозвенела сталь.
— Не пойду, — проблеяла я, уже изрядно сомневаюсь в своем решении.
Глаза Ирмы вонзились в меня, и тут-то я поняла, какова Ирма, когда Влад боится ее. Холодная решимость, в мгновение ока, сделала из нее женщину-викинга, и смотрела она на меня так, словно я забралась в ее земли в мечом в руках.
— Не пойдешь, говоришь? — сказала она, и голос ее стал ледяным. И тут маленькая подушечка, что всегда лежала на моем диване стремительно полетела в меня, сопровождаемая страшными ругательствами. Я пригнулась и успела увидеть, как она приземляется в нескольких сантиметрах от ноутбука. Ирма поднялась и, хватая вторую подушку, занесла ее над моей головой. Я отшатнулась, и снаряд просвистел прямо перед моим носом, смачно ударившись о подлокотник дивана.
— Я тебе не Граф! — закричала ведьма. — Я тебя уговаривать не буду! Никаких заклинаний влюбленности и прочей белиберды!
И снова подушка пронеслась рядом с моей головой.
— Я тебе такие аргументы сейчас приведу, что жопа еще неделю будет гореть красным, как огненное сердце Данко. Слыхала про такого? — и подушка снова полетела в меня и на этот раз пришлась ровнехонько по спине, довольно болезненно, кстати. Я взвизгнула и побежала по коридору в кухню.
— Я чуть шею не сломала, пока добиралась до тебя, а ты мне рассказываешь, что…
В этот момент я забежала на кухню и заперла за собой дверь, из-за которой послышалась очередная порция нецензурщины. Я щелкнула замком и прислонилась спиной к двери, за которой Ирма поносила меня, на чем стоял свет.
— Развесила нюни, смотреть противно! Сидит она тут, понимаешь ли, сопли на кулак мотает да радуется! Самая несчастная, что ли? А ну выходи, я тебе покажу истинное несчастье! Сразу поймешь разницу!
Я судорожно металась взглядом по кухне в поисках чего-то, что обычно спасает от разъяренных ведьм, но ни святой воды, ни мела, чтобы очертить круг вокруг себя, здесь не было, а потому приходилась уповать на дипломатический подход.
— Ирма, ты не имеешь права бить безоружных!
— Право? Выходи, трусливая курица, я тебе покажу все мои права.
— Ирма мы так ни к чему не придем!