– Ты дашь еще своим денежкам побегать туда-сюда?
– Идет.
Снова выложил карты Гилеад:
ХХХХХ
ПОЧМУ
ХХЯХХ
ХТУТХ
ХХХХХ
– Чертовски тебе везет, – покачал головой Болдуин и ответил:
ФИЛМЫ
УШЛИХ
ХДОХХ
КАКТЫ
ПАЛСЯ
Гилеад собрал карты и был готов «сдавать», когда Болдуин сказал:
– Ну, ну, урок окончен. – В коридоре послышались шаги. – Удачи тебе, парень, – добавил Болдуин.
Болдуин знает о микрофильмах, но не использовал ни одного из десятков способов дать понять, что он принадлежит к организации Гилеада. Стало быть, он подсажен сюда противником или же относится к какой-то третьей стороне.
Что еще важнее, тот факт, что Болдуину известно о фильмах, доказывает истинность его утверждения: тут не тюрьма. А это, как ни горько осознавать, означало, что у него нет шанса уйти отсюда живым. Шаги, приближающиеся к камере, могут отстукивать последние секунды его жизни.
Он понял теперь, что необходимо было найти способ сообщить, куда отправлены фильмы, прежде чем войти в «Новую Эру». Но Шалтай-Болтай уже свалился со стены, энтропия всегда увеличивается – а пленки должны быть доставлены.
Шаги звучат уже совсем рядом.
Болдуин, возможно, выйдет отсюда живым.
Но кто такой Болдуин?
Тем временем Гилеад «перетасовал» карты. Все это – еще не конец; он должен найти такой ход, который будет содержать в себе сообщение. С потолка спустился паук и уселся на руку Болдуину. Вместо того чтобы смахнуть и раздавить его, тот с крайней осторожностью протянул руку к стене, дотронулся до нее и заставил паука спуститься на пол.
– Уйди-ка ты лучше с дороги, коротышка, – сказал он ласково, – а то еще один из больших мальчиков на тебя наступит.
Этот инцидент, казалось бы, мелкий, укрепил решение Гилеада и изменил судьбу планеты. Он встал и вручил колоду Болдуину.
– Я тебе должен десять шестьдесят, – заявил он. – Запомни хорошенько – а я погляжу, кто такие наши посетители.
Шаги остановились у самой двери камеры. Их было двое, одетых не полицейскими и не стражниками: маскарад закончился. Один благоразумно стоял позади, прикрывая маневр «маркхеймом», второй отпер дверь.
– К стене, Жирный, – приказал он. – Гилеад, выходи. И чтоб без шуток у меня, не то после того, как мы тебя заморозим, я тебе зубы вышибу – просто для забавы.
Болдуин прижался к стене, Гилеад медленно вышел. Он готов был воспользоваться малейшей возможностью, но тот, который командовал, сразу отступил, чтобы стоять между пленником и человеком с «маркхеймом».
– Пойдешь вперед – и медленно, – приказал он.
Гилеад подчинился, беспомощный при всех этих предосторожностях; нельзя было ни бежать, ни драться.
Когда все ушли, Болдуин вернулся на скамью. Он начал сдавать карты, как если бы собирался играть в одиночку. Вскоре он снова собрал их точно в том же порядке, в каком оставил их Гилеад, и положил в карман.
Он прочитал:
СОБЩИ
ХХФБСБ [1]
ХХХДОЛГ
УХХ
НИХ
Двое охранников привели Гилеада в какую-то комнату и заперли за ним дверь, а сами остались снаружи. Он оказался у большого окна, выходящего в город, и ему видна была река; симметрично этому пейзажу, слева на стене, висело изображение лунной местности. Перед Гилеадом стоял богатый, рассчитанный на то, чтобы производить впечатление, начальственный письменный стол. Эти детали он воспринимал краешком своего сознания: его внимание сконцентрировалось исключительно на той особе, которая сидела за столом. Она была старая, но не дряхлая, хрупкая, но не беспомощная. Глаза – крайне живые, выражение лица – безмятежное. Полупрозрачные, хорошо ухоженные руки заняты вышиванием на пяльцах.