— Да. У нас тогда столовая пару дней не работала, все пришли с бутербродами, а я с купленными в магазине шоколадками. Положил одну тебе на парту, ты кинула на меня презрительный взгляд и сказала…
— Вспомнила, — Перебила я, слегка краснея.
— Ну вот. Так и научился.
— В седьмом классе?
— Ага. Мама тоже была в шоке. Особенно когда мой борщ получился намного вкуснее, чем ее.
Он засмеялся. Я не нашлась, что сказать, невольно любуясь очаровательными ямочками на идеальных щеках.
После каши мы попили сладкого чая (заварка с рафинадом тоже были в сумке) и принялись за просушку вещей. Носки у меня были — хоть выжимай. Штаны тоже. Кофта, собравшая все капли с веток, противно липла к телу. Пришлось снимать все, спрятавшись от Гелиана в комнате. Чтобы не ходить голышом, позаимствовала у хозяев пыльное покрывало с кровати и завернулась в него, стуча зубами.
Зато суккуба такие мелочи не волновали. Он вышел из кухни в одних только обтягивающих боксерах и, как ни в чем не бывало, принялся развешивать на теплой печке сначала мою одежду, потом свою. Туда же поставил ботинки. Я все это время смотрела на него и понимала — ситуация просто кошмарная. Мы вдвоем в небольшом доме, почти голые. Уйти некуда — ванна отсутствует, туалет во дворе. Если ничего не предпринять, то я сама вскоре наброшусь на этого негодяйски привлекательного демона. Даже сейчас, когда он занят мелкими бытовыми делами, невозможно отвести взгляд от сильных рук, мощной груди, подтянутого живота… взгляд скользнул ниже и намертво залип.
— Снять? — Насмешливый вопрос Гелиана застал меня врасплох.
— Что? — Прохрипела я.
— Боксеры снять? Чтобы лучше было видно, — пояснил он.
— Наоборот, я думаю о том, что неплохо бы тебе чего-нибудь приодеть, — от его интонации во мне внезапно проснулась вредность. — Никогда не выберу мужем избалованного юнца, который ходит по дому в одних трусах.
А что, с готовкой же сработало.
— Поздно, Медок, избалованный юнец в трусах уже сам выбрал тебя, — ласково ответил он и издевательски захохотал над моим вытянувшимся лицом.
Чуть позже стало ясно — прогулка не прошла для меня даром. Горло ощутимо запершило, глаза стало поддавливать, из носа потекло. Но я предприняла поистине героические усилия, чтобы Гелиан ни за что не догадался о надвигающейся простуде. Наоборот, чем хуже мне становилось физически, тем легче душевно, ведь болезненное состояние оттягивало все внимание на себя. Поэтому я схватила какую-то старую книгу с отвалившейся обложкой и, по самый нос укутавшись в покрывало, села спиной к окну, чтобы лицо терялось в темноте. Пусть думает, что я сторонюсь его из-за обнаженного тела. Тем более, это так и есть.
Когда стемнело, Гелиан сходил и затопил баню, пристроенную ко двору. Нам действительно не мешало бы помыться, вот только к этому моменту я уже чувствовала нарастающую головную боль и тошноту, поэтому отказалась от водных процедур под предлогом, что не выношу жару. Голос старалась сделать как можно более уверенным, как у абсолютно здорового человека. Получилось.
Суккуб постелил мне на кровати, а сам лег на пол. Я с каким-то мазохистским удовольствием радовалась тому, что его влажные после бани запястья и волосы оставляют меня почти равнодушной. Все силы уходили на то, чтобы не начать чихать и шмыгать зудящим носом. Дождавшись, пока он ляжет и отвернется, отдавая дань моей стеснительности, я скинула покрывало и нырнула под ватное одеяло. Несмотря на его толщину, согреться никак не получалось.
Однако основное ухудшение произошло позже. Я проснулась среди ночи и поняла, что умираю. Все тело страшно ломило, холод проникал в каждую клеточку. Голову сдавливали тиски.
— Эй, — еле слышно позвала я, но из осипшего горла не вырвалось ни звука. Стало страшно, словно на всей земле не осталось больше никого живого.
Я пододвинулась ближе к краю. Потом еще ближе. Потом с глухим стуком упала на пол.
Гелиан вскочил. Он подхватил надсадно дышащую меня на руки и смачно выругался.
— Я чертов идиот, — шипел демон. — Думал, ты сторонишься, потому что голая и боишься, что я воспользуюсь ситуацией. Не мог проверить, слепой придурок.
Покрывая себя бранью, он не переставал действовать. С меня в мгновение ока стянули одеяло. Сбегав к нашей сумке, суккуб принялся чем-то энергично растирать мое одеревеневшее тело, умело разминая мышцы руками. Кожу стало чуть жечь. Потом он влил в меня глоток спирта (я закашлялась), лег рядом, крепко прижал к себе и накрыл нас двумя одеялами — своим и моим. Холод отступил, стало, наоборот, очень жарко. Но выбраться из-под горячущего Гелиана не представлялось возможным. Во-первых, не было сил. Во-вторых, он не собирался меня выпускать. Смирившись со своей незавидной участью я, наконец, заснула.
Пробуждение выдалось незабываемым. Хорошей новостью был позорный проигрыш простуды в неравной схватке с суккубом. К сожалению, плохая новость тоже имелась. Началось с того, что под утро мне приснился совершенно неприличный сон, да такой реалистичный. Словно я плавлюсь в объятиях самого прекрасного из мужчин, готового исполнять все мои желания… довольно застонав, повернулась к нему лицом и с наслаждением прижалась к рельефному телу, впившись ногтями в спину.
— Медок, — разбудил меня хриплый, очень напряженный голос Гелиана. — Еще одна такая выходка, и я тебя просто не выпущу из этой кровати в течение ближайших нескольких часов.
О, мой бог. Подскочив, я вытаращилась на него, лежащего на боку во взрывоопасной близости от меня. Заспанный суккуб был таким аппетитным, что захотелось съесть его на завтрак, пока не опомнился. Не в прямом смысле, конечно. Перед глазами все поплыло и, словно сквозь туман, я увидела свои руки, которые легли ему на плечи и толкнули, заставляя откинуться на спину.
В этот огненный момент раздался шум двигателя, и предрассветные сумерки разрезал свет фар, ворвавшийся в окно. Мы моментально протрезвели. Демон вскочил и быстро натянул высохшие джинсы. Пока я путалась в своих вещах, он уже стоял полностью одетый и аккуратно выглядывал на улицу.
— Охотники, — прошептал, наконец.
— Что будем делать? — Испугалась я, плоховато соображая после сна и пробуждения. К тому же в теле до сих пор гуляла слабость.
— Прорываться, — на удивление спокойно заключил суккуб. — Но сначала я должен сделать одну вещь.