Сестра Летиция воровато оглянулась и спросила, понизив голос:
— Так это правда, что говорят сестры? — она даже облизнулась, ожидая услышать новости.
Я вспомнила, что ее не было в трапезном зале, когда мать Беатриса продала меня.
— Правда, что господин маркграф купил тебя в конкубины?![1]
— Пойду, помолюсь, — сказала я, делая попытку уйти.
— Боже, Виенн! Это такой ужас! — зашептала она, преграждая мне путь. — Его слуги болтают, что у него уже десять конкубин! А ему все мало! Вот так аппетиты у господ драконов! Мне так жаль, — в порыве сочувствия она схватила меня за руку, но я вырвалась и быстро пошла по коридору.
— Помолись, помолись! — напутствовала меня вслед сестра Летиция. — Тут самое время молиться, Виенн! Я тоже буду молиться за тебя!
Я пересекла монастырский двор, но в часовню не пошла.
Благодаря гостям, ворота не были заперты — люди маркграфа должны были разбить палатки снаружи, и только маркграфу и его брату разрешалось переночевать в келье, под крышей монастыря. Уже стемнело, и это было мне на руку. Проскользнув в ворота, я сразу пробежала вдоль левой стены, чтобы меня не заметили мужчины, расставлявшие палатки справа от ворот. Меня никто не заметил, и я углубилась в лес, считая каштаны, которые росли от стены до ручья. У седьмого я опустилась на колени и подняла камни, сложенные пирамидкой у корней. Здесь три года назад я спрятала свое сокровище — последнюю драгоценность, которую смогла спасти из отцовского замка. Разрыв землю, я достала медную плоскую шкатулку размером с ладонь. В ней глухо стукнуло, и я даже не стала проверять — и так ясно, что кольцо на месте. Поднявшись, я поспешно засунула шкатулку за пазуху, сделала два шага и остановилась, как вкопанная.
Передо мной стоял маркграф Гидеон. Скрестил на груди руки и смотрел с усмешкой. Он был один, но от этого легче не стало.
«Вот и попалась», — подумала я обреченно.
И в самом деле, наивно было думать, что я убегу от дракона. Говорили, что они умеют читать человеческие мысли. Может, и правда умеют? Или он просто догадался, что я не собираюсь подчиняться его сделке с матерью-настоятельницей?
— Убежать решила? — спросил он и требовательно протянул руку: — Покажи, что прячешь.
Я не посмела ослушаться и протянула ему шкатулку. Маркграф открыл, достал и повертел в пальцах кольцо.
— Настоящий изумруд? Как интересно, — он бросил кольцо обратно, закрыл крышку и вернул шкатулку мне. — Значит, решила убежать. Да, Виенн? — он обошел меня кругом, пока я прятала шкатулку — на сей раз в поясной карман. — Я показался тебе страшным? Опасным?
— Да, — выдавила я, чувствуя себя примерно так же, как если бы он вздумал опутывать меня стальными цепями. Каждый круг, что он обходил вокруг меня, становился все меньше и меньше, и на третьем дракон уже стоял ко мне вплотную, дыша в затылок.
— А ты всегда убегаешь? — спросил он. — Не можешь встретить опасность лицом к лицу? Как пристало бы дочке благородного человека?
Каким непостижимым образом он узнал об этом? О моем постыдном бегстве из родового замка? Неужели, это та самая магия драконов — и они в самом деле умеют читают мысли? Но имел ли он право осуждать меня?
— Вы не знаете, кто мой отец, — сказала я, внутренне задрожав. Вдруг он рассмотрел герб, вырезанный на камне? И вдруг в его памяти остались события шестилетней давности?
— Ты права, не знаю, — сказал дракон, положив мне руку сзади на шею. — Драконы не читают мысли, что бы там ни придумывали глупые люди. Но я не дурак, могу разглядеть благородную кровь даже в монашеских тряпках. И еще могу почувствовать страх. А сейчас ты боишься, — он приблизил губы к самому моему уху и заговорил почти шепотом. — Только не меня, чего-то другого. Боишься, что отберу твое кольцо?
— Да, — тут же отозвалась я. — Это все, что осталось у меня от прежней жизни. Пожалуйста, не забирайте. У вас достаточно драгоценных и красивых вещиц.
— И еще одна побрякушка мне ни к чему, успокойся, — сказал он.
Пальцы его поползли по моей шее — вверх и вниз, медленно, чуть сдавливая и опять отпуская.
— Значит, решила бежать? Лишь бы не достаться злобному дракону?
— Я свободная женщина, и не желаю, чтобы меня продавали и покупали, как рабыню.
— Свободная? — он мягко развернул меня, и рука его переместилась с моей шеи на подбородок — поглаживая, чуть-чуть не касаясь губ.
Я снова задрожала, всей кожей ощущая его близость и прикосновения. Опасный, страшный, подавляющий одним взглядом — он мог сделать со мной в этом лесу все, что пожелал, и никто бы не заступился.
— Посмотри-ка мне в глаза, — сказал дракон, заставляя поднять голову. — Какие яркие. Зеленые. Как два изумруда.
— Здесь темно, вы не можете рассмотреть, что они зеленые, — возразила я.
Луна и в самом деле спряталась, и даже звезд сегодня не было на небосклоне, хотя день простоял безоблачным. Я видела лицо дракона белым пятном с черными провалами глаз. От него пахло вином и медом — наверное, он закусывал сладкими ореховыми пастилками, которые мы готовили на меду.