Но я молчу. И Алек молчит. Хотя взгляда никто из нас не отводит.
Тишина. Тишина. Тишина. А потом…
— Знаешь, а ты права, — внезапно говорит он, и от тона его голоса мой желудок предупреждающе сжимается. — Нам действительно стоит поговорить, потому что я больше не могу изводить себя одним единственным вопросом, который буквально сводит меня с ума. — Алек поднимает подбородок выше, глядя на меня каким-то снисходительным взглядом. — Ответь мне: как далеко ты вчера собиралась зайти?
Из моих лёгких вырывается воздух.
— Я? — переспрашиваю, и тон моего голоса передаёт всё недоумение, в котором сейчас пребываю. — Мне показалось, что ты тоже принимал в этом участие.
— Чисто теоретически, — бросает он равнодушно.
И теперь я по-настоящему прихожу в замешательство.
— Не понимаю, — молвлю, тряся головой, и тут же решаю всё пояснить. — И поверь, говоря: не понимаю, именно это и имею в виду.
Глаза Алека опасно сужаются на моих. Я знаю, что он делает. Снова пробует пробраться в мою голову, проверяя, насколько я искренне с ним, и от этого становится только обиднее, желая, чтобы он не поступал так по отношению ко мне. Однако я прохожу это испытание, потому что выражение его лица слегка смягчается.
Он прикрывает на секунду глаза.
— Я не могу объяснить, что вчера со мной произошло, — всего лишь сообщает он, когда снова смотрит на меня.
— Это — не ответ, Алек, — мой голос срывается, когда я практически кричу на него, и уже ничего не могу поделать с тем, что в нём слышится отчаяние.
— А я и не могу дать тебе другого, — громко говорит он. — Потому что это не поддаётся объяснению. Потому что это очень сильно смахивает на бред. — Алек долго молчал, теперь, когда он начал, уже не может себя остановить, произнося слова всё громче и громче. — После того, как ты попросила остаться, я просто перестал совладать сам собой, словно потерял контроль над своей волей. Однако был по-прежнему там, но только всё, что я мог — это наблюдать со стороны, как совершаю самую большую ошибку, — его лицо кривится в гримасе отвращения, будто ему противно от собственных слов. — И я всё это время пытался остановить себя, но я не мог. Словно мной кто-то управлял. Словно меня кто-то заставил делать то, что я совершено не хотел.
Его слова ранят, и мне становится дико невыносимо от них. Алека заставили? Он не хотел всего того, что произошло?
— Не понимаю, — вновь отзываюсь этими жалкими произнесёнными мной уже миллион раз за сегодня словами.
Но Алек меня больше не слышит.
— Но ты! — Он делает шаг, указывая на меня пальцем. — Ты, Лена, явно понимала, что происходит. Я видел это в твоих глазах. — Алек качает головой, будто сам не верит, что должен следующее произнести вслух. — И ты даже не попробовала всё это остановить.
Он замолкает на какое-то время. Дышит так тяжело, будто его злость уже перешагнула все допустимые границы. И эта злость направлена на меня.
— Поэтому ответь, — продолжает он, склонив голову на бок. — Как далеко ты хотела зайти?
Мои губы дрожат. Трясёт всё тело в беззвучной истерике.
— Я? Но я… — мой голос ломается. Я хочу продолжить говорить. Говорить уверенно, но всё, что могу это запинаться. — Я думала, что это просто… Думала, что ты тоже хотел этого.
— Хотел, чего? — нетерпеливо перебивает Алек. — Ну же! Давай подумаем вместе, к чему бы всё это привело. И ты думаешь, что я действительно пошёл бы на такое? Серьёзно? Именно такого ты обо мне мнения? Думаешь, я смог бы пожертвовать тобой ради одной ночи?
На этом всё — мои глаза наполняют слёзы. И Алек смотрит на меня так, словно я влепила ему пощёчину. Он больше не скрывает уязвимости, будто я действительно могла растоптать его. Вот только я точно не делала ничего подобного, и никогда не собиралась его чем-то обижать, а теперь не имею ни малейшего представления, как всё исправить.
Алек всё смотрит и смотрит в мои глаза; в его же глазах я вижу неподдельную муку, и ничего не могу ему сказать, чтобы избавить его от неё. Всё это будет — ложью. Поэтому очень быстро увожу взгляд в сторону, но, кажется, делаю это зря. Потому что, пусть я ничего не подтвердила вслух, это сделало за меня всего лишь одно действие.
Я мгновенно слышу, как Алек шумно втягивает воздух.
— Скажи, принцесса, пожалуйста, что мне всё померещилось, и ты не хотела этого, — требует он от меня невозможного, поэтому я удерживаю взгляд на земле. — Скажи, пожалуйста, что я ошибаюсь, и ты просто не предавала отчёта происходящему.
Вновь просит Алек, но я ничего не говорю. Просто стою, проглатывая солёные слезы.
— Дерьмо! — рычит он, и до меня доносится звук, очень похожий на удар об дерево.
Мгновенно вскидываю голову и наблюдаю, как он в очередной раз начинает уходить, когда я ещё не готова его отпустить. Так не должно это закончиться.
— Куда ты собрался? — слова даются с трудом, глухо срываясь с губ.