— Н-но… как же можно… они ведь… служат богам! — девичий голос выдавал недавние слезы.
— Да пошли они, знаешь куда? Ничего им не ведомо! Ты — моя, а я — твой!
— Упрямый ты, Меч! А ведь меня и наказать за непослушание могут!
— Пусть только попробуют!
— И что ты сделаешь? — спросила грустно, совершенно не веря в его защиту. Что он может сделать волхвам, служащим самому Числобогу?
— Повтори еще раз, как все было, а то я так рассердился, половину твоего рассказа прослушал! — парень сел перед ней на колени, взял прохладные ладошки в свои начал растирать, согревая.
— Вот всегда ты такой, Меч, — пожурила его красавица с огромными глазами разного цвета, — закипаешь, как вода в котелке.
— А я и есть вода, разве ты забыла? — сказал с улыбкой, приоткрывшей белоснежные зубы.
— Я помню о даре богов, — слезы вновь наполнили ее прекрасные очи, — от того и верю волхвам. Нельзя верить наполовину.
— Прости меня, — он спрятал лицо в ее ладонях, — расскажи еще раз, как все было?
— Хорошо… Меня с сестрой прямо посреди ночи вытащили из постели и поволокли к Длинной Горе…
— Прямо поволокли?
— Поволокли… вот, видишь синяки? — она развернула ладони внутренней стороной, где на запястьях красовались сине-черные кровоподтеки, — мы даже не сопротивлялись, но ты сам знаешь, как они любят показывать свою силу. Маре еще больше досталось, ее за волосы тащили.
— Твари! — процедил сквозь зубы Меч, — с мужиками они себя так не ведут! — осторожными поцелуями стал касаться синяков, пытаясь крохами подаренной магии унять боль любимой.
— А там, в самой большой пещере, костер разожгли, да такой, что вдесятером, взявшись за руки не обхватишь, — продолжала она, — и все они в черных одеждах были. Нет, не все, — исправилась, — один был в белом плаще…
— Светозар, я знаю его. Он всегда белые одежды носит.
— Да, Светозар. Он самым добрым оказался. Отругал тех, кто боль нам причинили и извинился за своих людей. И сказал, что нам с сестрой Числобог милость даровал, предначертание и велел выбрать…
— Что выбрать?
— Так, предначертание…
— А из чего выбрать?
— А ты не перебивай и узнаешь, — она ласково погладила большим пальцем его пухлую нижнюю губу, чувствуя, как кровь согревается в его присутствии и страхи понемногу отпускают.
— Говори… — прошептал еле слышно, чувствуя, что вновь «закипает» даже от такой простой ласки.
— У него на круглом блюде камешки были разбросаны. Много камешков разных форм и размеров. Он сунул то блюдо в костер, а когда вынул, камешки стали разноцветными.
— Сколько из было? Четыре?
— Камней? Нет, гораздо больше, штук двадцать.
— Хм…
— И велел нам выбрать и зажать в кулаке понравившийся. Мы испугались, ведь камни раскалились. Но Светозар улыбнулся доброй улыбкой и сказал, что божественные дары не обжигают. В общем мы выбрали с Марой.
— И… какой ты взяла?
— Я хотела взять самый неприметный и маленький, думая, чем больше и ярче камень, тем серьезнее божий промысел в отношении меня. А я бы так хотела быть незаметной для них, так хотела, — она снова всхлипнула.
— Я знаю, моя голубка, я знаю…