Я совсем этого не понимала.
Не из-за книг и желания же подраться он так поступил…
— Госпожа Янига! — архивариус привлёк моё внимание, перестав нервно возиться со свитками, перекладывая их с места на место, чтобы не падали. — Простите мою невежливость и позвольте предложить вам…
— Смотрите, это не они? — я показала в сторону окна, где на улице мне померещились два силуэта.
Архивариус кинулся к окну.
— Да помилуют нас Древние боги… Рик!
Абрациус сорвался с места и выбежал из дома, забыв закрыть дверь. Я кинулась за ним.
В свете фонаря я увидела, как в калитку входил книжник, которого поддерживал Шут. С другой стороны торговцу тут же подставил плечо архивариус.
— Ваш друг ранен, осторожнее, — предупредил помощника Джастер.
— Кажется, я недооценил вас, юноша… — книжник с трудом держался на ногах, а его камзол был залит кровью. — Если бы не вы…
— Лучше помолчите, — Джастер решительно перешагнул порог. — Где у вас тут кровать?
Архивариус кинулся освобождать постель, которую я даже не заметила, от горы свитков, сваливая их обратно на стол.
Уложив тяжело дышащего торговца, Шут затребовал горячей воды и чистых тряпок. Пока Абрациус метался из кухни в комнату и обратно в поисках необходимого, я разожгла очаг, повесила греться чайник и вернулась в комнату.
Джастер, поставив у изголовья кровати стул, а на него — свечу, закатал рукава рубахи и решительно разрезал ножом пострадавший камзол. Книжник, стиснув зубы, терпел это издевательство. А вот хозяин дома неожиданно возмутился.
— Что вы себе позволяете, почтенный?! Разве вы лекарь?!
— Я наёмник, — холодно отрезал Шут, не прекращая своего занятия. — И такого добра повидал больше, чем вы — книжек и свитков. Поэтому помолчите и не мешайте. А ещё лучше — принесите воды, она уже согрелась.
Не нашедший возражений такому хамству архивариус растерянно взглянул на меня, видимо, надеясь, что я осажу своего «пса». Но я не собиралась мешать Джастеру. Он явно знал, что делал.
— Принесите воды, господин Абрациус, — я снова постаралась ему улыбнуться. — С вашим другом всё будет хорошо.
Архивариус беззащитно заморгал и без возражений отправился на кухню.
— Моя помощь нужна? — мне хотелось хоть чем-то побыть полезной, а не чувствовать себя лишней.
— Нет, госпожа. — Шут освободил рану от мешающей одежды и оторвал лоскут от принесённой хозяином простыни, разорвав оставшуюся ткань на длинные полосы. — Я сам.
Белый, как простыня, архивариус принёс миску с горячей водой и, по указанию Джастера, дрожащими руками обмывал рану книжника от крови, пока воин что-то искал в своей торбе.
Шут выложил на стул небольшой запечатанный воском горшочек и кожаный чехол с нитками и иглой.
— Вам повезло, — воин заглянул в лицо бледного книжника. — Рана неглубокая, нож прошёл по касательной, ваш живот вас спас. Ничего важного не задето. Вы даже крови потеряли немного.
На губах торговца появилась тень улыбки.
— Какой вы образованный юноша… Вы спасли меня…
— Рану надо зашить. — Джастер по-прежнему не обращал внимания на приятные слова. — Придётся потерпеть. Потом я наложу повязку и оставлю вам мазь, она снимает боль и помогает заживлению.
— А как же л-лекарь? — робко поинтересовался архивариус, держа миску с бурой водой, в которой плавала тряпка.
— Завтра позовёте, если хотите, — милостиво разрешил Шут и снова обратился к пострадавшему: — А теперь — терпите.
Книжник кивнул, сжал зубы и зажмурился, стискивая пухлыми пальцами простыню, пока Джастер хладнокровно зашивал рану.