— Всего вам доброго, — попрощалась я с торговцем. — Завтра Джастер заберёт книги.
— И вам, госпожа, — книжник тяжело опустился на стул. — Глаза у вас добрые, но «пса» вашего построже держите!
Я только кивнула и пошла прочь, стараясь спрятать неожиданное смущение.
Глаза добрые… И приятно, и… Ну кто будет по-настоящему уважать «госпожу ведьму» с добрыми глазами?
Холиссе никто бы такого не сказал. Она как взглянет, у мужиков поджилки трясутся…
А я… Добрая…
Вот и Шут меня ни во что не ставит…
Может, действительно быть с ним… построже?
— Ты бы мог быть и повежливее с людьми.
Мы стояли в поле за дальним краем ярмарки. Солнце давно перевалило за полудень, но ветер с реки приносил приятную свежесть. Здесь без людской толчеи было не так душно, и Джастер оглядывал ряды из-под руки, пока я наслаждалась временным затишьем.
В ответ на моё замечание Шут коротко покосился на меня, но сказал совсем другое.
— Тебе его жалко, ведьма?
— Мне неприятно извиняться за твои грубости! — сердито сложила я руки на груди. — Ты ему нахамил без всяких причин, а я чувствую себя за это виноватой!
— Теперь только к кожевникам заглянуть — и всё, можешь гулять, куда захочешь, — негромко сказал Шут, пропустив мои справедливые упрёки мимо ушей. — И я буду очень благодарен, госпожа, если прогулка не продлится слишком долго.
Я досадливо закусила губу, вспомнив, что, в отличие от меня, он не спал всю ночь, а переделал много дел, возникших по глупости одной ведьмы. Вот и язвит теперь через слово…
— Зачем нам к кожевникам?
— Надо запасы пополнить, — спокойно ответил он, направляясь к выбранным рядам. — А то в дороге что случись, даже обувь починить нечем.
— Хорошо, — вздохнула я, примиряясь с необходимостью идти в такие скучные ряды, и тут мой взгляд упал на сверкнувшее лезвие Живого меча. Хотя за всё время нашего знакомства обнажённый клинок на поясе Шута не причинил вред ни хозяину, ни другим людям, такое наверняка не могло продолжаться долго.
— Джастер, а ножны ты ему посмотреть не хочешь? Здесь же столько всего!
Шут чуть замедлил шаг, раздумывая над предложением, а затем решительно качнул головой.
— Нет, — положил он ладонь на рукоять Живого меча. — Не время ещё.
У кожевников мы пробыли дольше, чем в других рядах до этого. Джастер придирчиво осматривал разложенные шкуры и куски кожи, пока не нашёл то, что его устроило. Огромная бычья шкура стоила дорого, торговец оказался тем ещё скрягой, и даже Шуту удалось сбить цену всего на полсеребрушки. Набрав у других торговцев дратвы и кусков кожи помельче, Джастер, со свёртком в руках, наконец, кивнул, давая понять, что теперь я могу выбирать, куда хочу пойти.
Поглядеть мне хотелось многое, и я с радостью направилась в ряды, где продавали ткани, платья и прочие красивые и интересные для меня вещи. Конечно, покупать такие наряды я не собиралась — ведьмы носят только чёрные платья, — но полюбоваться вдосталь на красоту и помечтать, как бы это выглядело на мне, я могла.
— Не пора ли обратно? — тихо сказал Шут, наклонившись ко мне.
Пока я гуляла по рядам, солнце заметно склонилось к горизонту, но до вечера ещё далеко. Хотя после кожевников Шут молчал, свёрток кожи в руках не сделал его добрее и сговорчивей. Но что поделать, я гуляла без сумки, а торба Джастера осталась в комнате. Большую шкуру торговец обещал доставить, но гонять посыльных с остальной мелочью было глупо.
Я вздохнула, с сожалением отрываясь от разглядывания бус, колец, перстней и браслетов из самоцветов и серебра. Товар был рассчитан на заезжих торговцев и богатых горожан, кому не по карману золото и драгоценные камни.
Мне очень нравились эти украшения, только ведьмы такое не носили. Настоящая ведьма гордится своей силой, а не бусами и серьгами.
Из всей женской красоты я купила только зеркальце размером с ладонь. Платил, конечно, Шут, но не всё же ему себя покупками радовать. Увесистый мешочек из мягкой кожи висел у меня на поясе и грел душу.
— Пойдём, — я кивнула, вспомнив, что дорога обратно предстояла через весь город.
На самом деле многолюдная ярмарка успела утомить и меня, а Джастер, наверное, уже на ходу засыпал…