Надо будет попросить помощи у тётушки Лаванды! Она-то уж точно сможет меня понять.
В своих размышлениях я не заметила, как кровать начала превращаться в пушистое облако – оно несло меня сквозь звёзды по синему небу, высоко-высоко над молчаливым городом. И были внизу реки, кишащие неведомыми чудищами, и драконы, что, с рыком разевая пасти, заглатывали их бьющиеся склизские тела. И были поля, засеянные костями, с чёрными побегами мёртвой лозы, проросшей в запретный мир. И обнажённые жницы с провалами вместо глаз и серпами, закалёнными в огне преисподней. И были огромные люди, поросшие шерстью, с копытами и хвостами – они несли факелы, чтобы поджечь лес, а зверьё бежало прочь, почуяв скорую гибель. И все кричали, звали меня по имени.
"Просто позволь нам, Рози..."
А потом было падение с высоты в самое сердце развернувшегося безумия, я чувствовала его дыхание у себя в волосах.
...Но упав, оказалась у портрета Некоронованного Принца с серьёзными зелёными глазами. Отчего-то они были знакомыми до боли, родными, близкими – и я потянулась, чтобы коснуться старинного холста. Надеясь ощутить биение жизни в нарисованном теле. Услышать хоть слово из холодных уст.
Я будто приподнялась над полом – тело стало невесомым, легче пёрышка. Краски на портрете поплыли, смешались, завертелись воронкой – и меня с неодолимой силой потянуло вовнутрь.
Глава 20. У ложа короля.
И был там приглушённый свет, и отблески огня на золотом кубке, плотно задёрнутые шторы и широкое ложе под балдахином.
- Я умираю, сын мой, - раздался слабый, как шелест, голос. А я подошла ближе - меня не видят, и бояться нечего.
На белоснежном белье с золотыми вензелями лежал человек с ввалившимися тусклыми глазами.
Король.
Худые пальцы украшали перстни с самоцветами, руки его лежали в ладонях коленопреклонного молодого мужчины, вчерашнего мальчишки. Это был принц Эрик, я безоговорочно его узнала.
А в тени алькова, как молчаливый страж, замер человек в синем бархатном плаще, с лицом под капюшоном – видна была только окладистая борода. Массивная золотая цепь, как знак достатка и богатства – на груди. Но ни золото, ни бархат не могли скрыть увечья – одно плечо его было выше другого, одна нога короче второй, а правая рука висела плетью вдоль тела.
- Я не готов, отец. Ещё слишком рано, - Эрик коснулся лбом руки отца, а мне захотелось дотронуться напряжённых плеч, опустившихся под бременем горя. Я никогда не знала принца, но боль во взгляде Эрика была мне хорошо знакома.
- Мой час пробил, и теперь ты займёшь моё место. Но прежде, чем это случится, послушай, что я скажу тебе, любимый мой сын, - король облизал сухие губы и перевёл дух – каждое слово давалось ему с трудом.
Я видела, как принц метнул недоверчивый взгляд в сторону застывшего у изголовья человека, но отец поспешил его успокоить.
- У меня нет секретов от Рупперта. Он мой старый друг, правая рука. Слушай его, как слушал бы меня, Эрик.
- Я клянусь, что ничто сказанное не выйдет за пределы этой комнаты, - глухой голос донёсся из-под капюшона, а король продолжил:
- Минует век железа и стали, наступает век пороха и науки. Но даже сейчас в мире осталось место для героев и волшебства. Нет-нет, не смотри на меня так, я ещё не выжил из ума, я осознаю каждое своё слово. Эрик... ты помнишь, я рассказывал тебе о клинке, который тысячу лет передавался в нашем роду от отца к сыну?
- Он был похищен задолго до моего рождения, ещё при моём деде.
- У меня не вышло, но ты должен его вернуть. В достойных руках он станет могучем оружием, но в руках человека с чёрным сердцем, как инструмент в руках музыканта, начнёт играть мелодию тьмы. Верни меч, пока не стало слишком поздно.
Я слушала, затаив дыхание, и глядела во все глаза. Но не на принца и не на умирающего короля, а на бородача. Он приподнял лицо так, что стали видны глаза – он коршуном смотрел на молодого принца, будто хотел наброситься и растерзать. Предчувствие беды вдруг захлестнуло меня, и я едва удержалась на ногах. Оно хлынуло ледяной волной вниз, проморозило до кончиков пальцев.
- Поклянись, что вернёшь его.
Эрик коротко кивнул, и губы его сжались в жёсткую линию.
- Я клянусь, отец.
Глава 21. Тяжесть трона.
Порыв холодного ветра распахнул окно в кабинет Лорда Регента и по-хозяйски ворвался внутрь, разметал бумаги, опрокинул чернильницу. Человек, склонившийся над столом с пером в левой руке, выругался - брызги веером полетели ему на грудь, пачкая безупречный камзол из синего бархата с золотым шитьём. Но уже через пару мгновений исчезли без следа, будто их и не было.
- Левзея? - он откинулся на спинку кресла, оглядываясь.
Мужчина был некрасив. Неизвестная болезнь изуродовала лицо: правая его половина походила на плотную бугристую маску, уголок рта поплыл вниз, как и бровь, и веко. Правое плечо с безвольно висящей рукой было опущено вниз, тогда как левое казалось вздернутым непропорционально высоко. Лоб его пересекал тонкий золотой венец с крупным сапфиром посередине, будто целью его было показать не столько богатство хозяина, сколько отвлечь от внешнего уродства.
- Ты здесь?