Эрик
Он шел по длинному коридору. И с каждым шагом дурное предчувствие становилось все сильнее. Интуиция охотника никогда его не подводила. Эрик облизнул пересохшие губы. Хотелось рвануть коньяка прямо из горла и бежать, прихватив с собой Алику. Он давно просчитал все варианты. Так ему казалось. Но Дан всегда умел удивлять. Поэтому он и стал Главным Дисциплинаторам Ордена. Потому что никто и никогда не знал, что он предпримет в следующий момент. Все руководство Ордена охватила паника из — за мятежа. Такого сильного бунта в Рацио еще не было. Лишь Дан оставался спокоен. Но главный вопрос: зачем ему понадобилась Алика именно в этот момент? Все выяснится через пару минут. Вот только сердце Эрика почему — то шептало, что лучше бы ему ничего не знать.
Эрик открыл дверь кабинета Дана. Алика споткнулась на пороге, и он подхватил ее, не давая упасть.
— А вот и наш главный приз! — Дан осклабился, встал из — за стола и подошел к Алике.
Он обошел девушку и стал позади нее. Чуть отстранившись, полюбовался на стройную фигурку в серебристом платье. Эрик ждал. Спокойно, сдержанно, молча. Ни один мускул не дрогнул на его лице.
— Я вот что хотел спросить тебя, брат, — Дан положил руку на попу Алики и легонько сжал ягодицы. — Одна мысль не дает мне покоя: если она фригидна и секс ее не волнует, значит, в зад она точно никому не давала. Кроме тебя, конечно, а? — он подмигнул Эрику. — Такие монахини ведь в попу никого не впускают. Поэтому там, наверное, все такое тугое и упругое, как у девственницы. Правильно?
Эрик медленно произнес:
— Какая разница, Дан?
— А такая. Я тебе уступил ее попку, потому что ты мой брат. Обычно такие сладости я пробую первым. Но было бы очень обидно сжечь эту сладкую ведьму, не распробовав, как следует.
— Меня сжечь? — Алика резко повернулась лицом к Дану. — Вы же обещали! Я ведь нужна вам для аукциона! Вы… — слезы брызнули из ее глаз.
— Дан, хватит! — негромко сказал Эрик. — Давай я просто отвезу ее в тюрьму. Если уж мы решили ее казнить, то нужно все делать по закону.
В этом весь Дан. Даже в такие моменты он думает только об одном: о своем удовольствии. В первый раз в жизни Эрику стало больно вместо кого — то. Он сам не понял, что чувствует. Его охватило такое отчаяние, словно казнить должны были его самого, а не Алику.
— Все наши планы поменялись, ведьма, — Дан положил обе руки на плечи девушки. — Аукцион отменяется в связи с революционным положением. Лишь один план остался неизменным: трахнуть тебя в зад, — он прижал девушку к себе, его руки заскользили по ее телу. — У меня к тебе вопрос: тебе понравилось, когда Эрик запихнул в тебя член? Расскажи мне! — он засунул пальцы одной руки ей в рот и одновременно засунул вторую руку ей между ног.
— Я… не… отпустите меня, — задохнулась Алика. — Мне больно!
Это становилось невыносимо! Руки старшего брата жадно мяли тело, которое принадлежит только ему! Его девочка сейчас задыхалась в чужих руках. Его девочка плакала от боли. Эрик сжал кулаки, руки дрожали. Он подошел к Дану.
— Хватит! — он взял Дана за плечо и резко развернул к себе. — Оставь ее!
Дан удивленно посмотрел на брата и глумливо ухмыльнулся:
— Недаром мы с тобой братья. Как истинные лилины, мы хорошо разбираемся в женщинах. Поэтому нам нравятся одни и те же. Нехорошо это, брат. Со старшими нужно делиться! Я тоже хочу ее упругий сладкий зад, — он вдруг резко оттолкнул Эрика.
Тот от неожиданности упал на ковер и больно ударился головой о край книжного стеллажа. Радужные пятна поплыли у него перед глазами. И сквозь цветную пелену он увидел, как Дан рванул платье на Алике. Серебряные бусины блестящим дождем брызнули в разные стороны. Девушка закричала. Дан размахнулся и дал ей пощечину. Алика взвизгнула и закрыла лицо руками. Дан ухватил ее за волосы, резко развернул и бросил животом на стол.
— Нет! Отпустите! — Алика билась под ним, пытаясь высвободиться, и лихорадочно шарила руками по столу, пытаясь найти хоть какое — то орудие защиты.
— Кричи громче, сладкая, меня это заводит, — прорычал Дан, высвобождая член из брюк.
Он крепко прижал ее собой к столу и шлепнул по попе.
— Расслабься! Не зажимай зад, будет больнее! — он начал пристраивать член к ее ягодицам.
Эрик встал и несколько раз моргнул, приходя в себя. Радужная пелена исчезла. Нервная дрожь тоже. Холодное бешенство — лучшее лекарство. Вот он, конец собачьей преданности и слепой веры. Эрик метнулся к Дану и рубанул ребром ладони по шее брата. Дан всхрапнул и обмяк, повиснув всем телом на Алике. Эрик сбросил брата на ковер, поднял девушку и прижал к себе. Она зашлась в истерике, уткнувшись мокрым от слез лицом в его грудь. Нужно что — то сказать. Но что? Он совершенно не умел успокаивать женщин. Как — то не приходилось. Доводить их до бешенства или оргазма — это пожалуйста. Это легко. А вот утешать — нет. Он погладил ее по голове и шепнул:
— Ну всё, всё. Это закончилось. Пойдем, у нас совсем нет времени.
Алика заглянула ему в глаза. Эрик задохнулся от неожиданности. Столько благодарности и слепой веры в него было в этом взгляде! Как у ребенка, который с надеждой смотрит на взрослых, зная, что они защитят. Эрик осторожно прикоснулся губами к ее губам и прошептал:
— Я никому не позволю тебя обижать, слышишь?
— Правда? — всхлипнув, прошептала она в ответ.
Он молча кивнул, прижал ее голову к груди и поцеловал в волосы.
— А теперь нам нужно бежать. Подожди-ка здесь. В таком виде тебе выходить из клуба нельзя, — он осторожно отстранился и бегом направился в спальню.