— Я не любила его! Ваши святейшества, он сам! — Герти попыталась оправдаться.
— Она лжёт! Я лично видела, как они целовались! — Мирабелла подскочила с места и повернулась к Герти. — Если он сам к тебе лез, что же ты его не отшила?
Герти не нашлась с ответом. Как можно было отрицать правду?
Светлый жрец громогласно произнёс:
— Прошу занять свои места. Суд готов вынести приговор…
Сердце Герти дробно застучало.
— Виновна!
Она будто провалилась в глубокую яму.
— И приговаривается к смерти через сожжение. Приговор будет приведён в силу…
Перед глазами потемнело. Уши будто ватой заложило.
Вокруг кричали. Кажется, каждый хотел высказаться — девушка даже не пыталась прислушиваться к чьим-то словам.
— Как? Будьте милосердны…
Никто её не слышал.
Стражники с алебардами схватили Герти под руки и повели в камеру.
Там она просидела на кровати, не двигаясь, до глубокой ночи.
Она больше не чувствовала холода. Голода. Всё отступило на пороге Иного Тёмного мира, дорога в который для неё будет наполнена ужасом и болью.
Под утро на улице послышались чьи-то шаги.
Герти услышала, как внизу Одиль отпустила охрану.
Девушка будто оттаяла: «Неужели она пришла, чтобы помочь мне сбежать? Всё-таки у неё есть совесть, хотя мы договаривались, что суда не будет».
Однако Одиль поднялась не одна. Рядом с ней по ступенькам взбирался запыхавшийся Берингар.
Без лишних слов мачеха поставила светильник на пол, отперла замок и распахнула дверь. Полный северянин протиснулся в камеру.
— Любимый, ключи, — Одиль стояла на пороге и протягивала мужчине маленькую связку. Когда закончишь, не забудь снова запереть решётку. Не прощу себе, если не увижу, как она умирает в огне.
«Что??»
— Ты можешь остаться и увидеть её унижение, — гыгыкнул Берингар. — Или мы можем отвезти её на север и убить там. Поверь, это зрелище достойно твоих глаз.
— Верю, любимый. Но не хочу мучиться ожиданием. Завтра её сожгут, и это греет мне сердце. А пока насладись своим свадебным подарком, — Одиль хохотнула. — Девственница… в лучших традициях нашей родины.
Герти снова парализовало.
— Гыы… Ты точно не будешь ревновать?
— Если честно, я просто… не считаю её человеком. — Одиль лязгнула дверью. — Делай, что хочешь, мой дорогой. Хоть съешь — никто не станет её искать.
— Даже судьи?
— Они кормятся моими пожертвованиями…