— Если пообещаете вести себя спокойно, мы не станем вас связывать.
— Обещаю, — ответила Герти.
Они повели девушку чёрными ходами, минуя широкие коридоры, в которых северяне могли бы заметить схваченную госпожу.
Темницей служила отдалённая башня. Каждый день Герти видела её бок из окна собственной спальни, но никогда не задумывалась, какого приходится редким узникам замка Кёрбер.
Оказалось, ужасно — в камере, находящейся на втором уровне башни, воняло нечистотами и чем-то подгнившим.
С лежанки соскочил рыжий кот со злым глазами, он поднял хвост вверх и принялся ходить из угла в угол. Ко всему прочему в темнице не топили, и холод стоял почти такой же, как на улице. Герти хотела было пожаловаться, но быстро поняла, что это бесполезно.
Мартин запер решётчатую дверь и ушёл вместе со своим напарником. Стало темно, холодно и тоскливо.
Девушка хорошенько укуталась в плащ, взобралась на жёсткую койку и подтянула колени к лицу.
В углу что-то пискнуло. Кот оживился, мгновенно пересек камеру, и через два прыжка поймал-таки мышь. Или крысу.
«Хоть кто-то из нас счастлив».
Герти улеглась на кровать и свернулась калачиком. Перед глазами стоял умирающий Отто. Раскаяние накрыло с головой, и это чувство пронизывало сердце тонкими нитями. А ещё не давали покоя мысли о будущем. О том, как бы оно сложилось, не послушайся Герти мачеху…
Потом она вспомнила о сёстрах. О том, что их ждало.
«Если бы Мирабелла и Труди погибли, я бы так же раскаивалась и сожалела… Я могла бы стать хозяйкой собственного замка. Но почему эта мысль не делала меня счастливой?»
Последним перед её глазами встал умирающий Ламмерт. Он лежал с открытыми глазами на прозрачном снегу, а под ним расплывалась красная лужа.
«Я отомстила за тебя… Наверное, это было правильно… Но меня предали. И наверное, я тоже скоро умру…»
Разбудил её кот. Герти лежала на животе, а наглая зверюга ходила по её спине, цепляясь острыми когтями и пытаясь устроиться поудобнее.
— Брысь, — девушка с содроганием подумала, что ночью животное, объевшееся мышей, лежало рядом с её лицом.
В щели от оконных ставен проникали утренние лучи и сквозило ледяным ветром. Руки её окоченели. Вся она мёрзла, зубы постукивали.
«Так и до суда не доживу… Интересно, а завтраком тут кормят?»
Только она подумала про еду, как на улице послышались голоса. Кто-то открыл дверь внизу и начал подниматься по лестнице. Герти встала с кровати и увидела из-за решётки, как на уровень, где находилось несколько одиночных камер, степенно взошла Одиль.
— Доброе утро, Гертруда.
— Доброе утро, госпожа Кёрбер. Вы пришли за мной? Северяне купились? — Герти обхватила руками плечи и с надеждой смотрела на довольную мачеху.
— О чём ты, несчастная? Ты отравила графа Нордрейда, чтобы избавиться от нежеланного замужества, — буднично произнесла Одиль.
— Вы же знаете, что это было не так!
— Я? — женщина выпучила глаза и приложила руки к груди. От неё пахло кашей, выпечкой и остатками восточных духов, попавших когда-то на мех лисьей шубы. — Я видела то же, что и все. Он прекрасно себя чувствовал. А потом… — голос Одиль сделался слезливым. — Мастер Игнац осмотрел тело и подтвердил, что Отто отравили. Кстати, мастер нашёл в вашей спальне кубок с остатками отравленного вина. Сейчас он пытается определить, что за яд ты использовала.
— Тот который мне дали вы, — парировала Герти.
— Да-а, ещё в твоей комнате нашли фолиант, посвященный ядам, — Одиль радостно улыбнулась. — Признаться, я бы не додумалась. Представляешь, Хильда искала в твоей комнате тёплую одежду и обнаружила в сундуке украденную у мастера Хольца книгу.
Герти будто в грудь ударили. В памяти встал пасмурный день, когда их с Ламмертом, целующихся на скамейке, застала Мирабелла. Сестра угрожала. И Герти действительно пришлось тайком взять у мастера Хольца книгу. Которую она просто забыла вернуть!
— Я читала её, чтобы з-защититься от вас…
— Неблагодарная. Я заботились о тебе, как о дочери, — Одиль потемнела лицом.