Герти замерла на месте и переминалась с ноги на ногу. А Отто, который уже успел раздеться до гола, смотрел на своё приобретение покрасневшими глазами и пьяно посмеивался.
— Ложись на кровать.
Герти подчинилась. Она старательно отводила глаза от его полного тела, покрытого веснушками и тёмными кудрявыми волосками, и попыталась спрятаться под пуховым одеялом, но Отто не дал — сорвал покрывала и бросил на пол.
— Тебе и так будет жарко. А я не люблю кутаться и потеть. — Огромное тело мужа завалилось рядом. — Привыкай к прохладе, тогда никакая хворь не пристанет.
— Х-хорошо, ваша милость, — у Герти зуб на зуб не попадал.
Отто тяжело вздохнул:
— Надо же… и ведь проветрили, а всё одно душно, — он повернулся к Герти и принялся задирать её рубашку.
Девушка покраснела до самых плеч, а дрожь её тела стала уже очевидной.
— Потерпи. Потом понравится, — грубые пальцы сдавили правую грудь. Вторая рука шарила между ногами. — Сухая. Ладно, сама виновата, — Отто крякнул и привстал над ней так, что его колени оказались меж широко раздвинутых ног девушки. — Красивая какая. Люблю худых девок, — однако стоять в таком положении ему явно было неудобно.
Одной рукой он опирался на перину, второй — трогал себя в паху. Лицо его покраснело, а дышать становилось всё труднее и труднее. Изо рта пошла пенная слюна. Отто кашлянул, схватился за горло, и сдавленно рыкнул.
Герти лежала под ним и не знала, что делать? Она оцепенела — над ней, стоя на коленях, нависал человек, в теле которого действовал яд.
Пена окрасилась в красный. Кровавая жижа вывалилась из губ Отто и капнула горячим на грудь Герти и её шею. Девушка запоздало потянула подол рубашки вниз, чтобы прикрыться. А потом и вовсе отползла в сторону. Сделала она это вовремя, потому что могучий северянин рухнул на кровать и затрясся в агонии, захлёбываясь новой порцией крови.
В этот момент изо рта Герти вырвался стон ужаса.
«Убила… Я всё-таки его убила… Боги, что я наделала?..»
От понимания, что ничего нельзя вернуть, Герти скрючилась, в груди горело и ныло.
В комнату ворвалась стража. Девушка сползла с кровати и отошла в самый дальний угол, не сводя глаз с голых некрасивых ног отравленного мужа.
Её била дрожь, на рубашке виднелись алые пятна крови. Кровь оказалась и на пальцах левой руки, и Герти принялась старательно оттирать их о рубашку.
Два стражника осматривали графа Нордрейда, щупали его шею, запястье, прислушивались к дыханью.
— Умер.
— Умер, ваша светлость! — крикнул страж в сторону отрытой двери.
В комнату величественно вошла Одиль.
— Брат мой, — она опустилась на колени рядом с кроватью и, изображая скорбь, нежно взяла остывающую руку Отто. Она прижалась к его обветренной ладони губами, с шумом вздохнула. А потом отняла родную руку от лица и грозно обратилась к страже. — Схватите девчонку. И бросьте в темницу.
Одиль ещё что-то говорила по поводу камеры, еды и одежды. Девушка не слышала.
Мачеха предала её.
Но хуже всего было то, что Герти действительно заслуживала самого сурового наказания.
Глава 15. Взаперти
Отдав приказ, мачеха вышла из комнаты. А Герти осталась в компании стражей, мёртвого мужа и пары служанок, которые явились будто по приказу. Хотя никто их не звал.
«Одиль всё рассчитала».
Служанки принесли зимние сапоги Герти, чистое шерстяное платье и чистую же рубашку. Стражники вышли, а горничные помогли Герти умыться от крови и переодеться. Для выхода на улицу ей выдали её серый плащ, отороченный белым заячьим мехом.
Стражник Мартин шепнул: