— Тогда что нам мешает быть вместе?
Я не узнала свой голос. Напряжённый, как спина Стояна, неестественно звонкий, острый… Ты ли это, Янка? С каких пор так заморачиваешься из-за парня? Стоит ли овчинка выделки? Дрожь снова пробежала по телу, вздыбив волоски на руках, на шее у кромки волос. Ёшки-матрёшки, я хочу его, целиком и только для себя! Хочу не только тело, но и душу, ласковые слова, улыбающийся взгляд тёмных глаз! Хочу научиться владеть мечом, а Стояна научить любить меня… До рассвета. До боли в лоне. До самой смерти. Просто быть с ним…
— Янушка, голуба моя, ты же невеста, — отозвался Стоян, всё ещё не оборачиваясь. Я фыркнула:
— Я не хочу идти за княжича!
— Пошто, лю́бая?
— По то! Чего я там не видела?
— За княжичем будешь жить, как за каменной стеной. Княгиней будешь. Все богатства твои, чернавки, горнишные девки…
— Ага, а ещё рядом рохля и мямля, маменькин сынок!
— Рохля? — удивился он, покосившись на меня.
Я фыркнула и ссутулилась, опустила руки, как безвольный зомби, изображая княжича Сергия в церкви, когда он тащился за мамашей, цепляя ногу за ногу. Стоян прищурился:
— Вот такой он, княжич, значится? Ну а камни? Говорят, сундуки у княжьей семьи полны самых разных камней, какие никому не снились! Камни дают власть…
— Без любви никакие камни не нужны, — я коснулась ладонью его плеча, дрожа, провела вниз по спине, рисуя волну. Стоян отчего-то расслабился, откинул голову и позволил себе выдохнуть:
— Подумай хорошенько, боярышня! Опосля буде поздно.
— Не надо мне сто лет, чтобы подумать. Я хочу быть с тобой.
«Я хочу быть с тобой… Я хочу быть с тобой» — голос Бутусова, скорбный и внушительный, зазвучал в голове. Нет, нет, иди вон, не надо мне таких песен!
— Просто быть с тобой, жить, засыпать и просыпаться рядом… И освоить, наконец, тот пассаж с мечом, ну, когда ты вьёшься волчком!
Он обернулся ко мне, снова обнял, поймал взгляд. Тёмные глаза смотрели серьёзно и колко. Стоян сказал тихо, наклонившись к уху:
— Смотри не испужайся после… Может, я страшный, может, зверь дикий, может, чудовище?
— Ах-ах, сейчас описаюсь и ночами спать не буду, — так же шёпотом ответила я, прижимаясь к его груди.
— Свербигузка! — с улыбкой обозвал меня Стоян. — Рассвело, глянь. Бежала б ты, а то хватятся, шум подымут!
Я только улыбнулась, крепче прильнув к нему. Парень потянулся, накинул на меня плащ, оттолкнул легонько:
— И как только за стену выбралась из княжеских хором… А? Отвечай, лудка!
— Места надо знать! — я только язык ему показала, а Стоян хмыкнул:
— Ишь! Покажешь после?
— Будешь хорошим, послушным мальчиком — покажу!
Он покосился на меня как-то странно, но ничего больше не сказал.
Вдвоём мы выбрались из-под причала. Слава ёжикам, в такое раннее время никто не ходит на реку, а вот в городе уже, небось, шастают первые работники. Туда только порознь и можно. Перед дверью Стоян остановился, коснулся моей щеки пальцами и сказал строго:
— Не ходи боле простоволосой, Яна. Раз уж мне обещалась!
— Что же мне, шапку носить всё время? — не поняла я.
— Не мне тебя учить, голубка моя. Сама всё знаешь.