— Ну же, Сол! — подавляя страх, я склонилась над ним и крикнула. — СОЛ! НАМ НУЖНА ПОМОЩЬ!
Но в ответ раздалось лишь бессознательное мычание.
— Брось, Императрица, — сказал Джоуль, плотнее запахнув куртку, — этот упырь, похоже, не настроен на беседу. Да и холодно здесь, а в машине тепло.
— Хорошо, — я поднялась на ноги.
— И ты просто его оставишь? — возмущённо добавил он. — Или Бэгмены теперь неприкосновенны?
— Нет, они по-прежнему опасны. Думаю, даже Сол не рассердился бы за разовое убийство. Кто возьмёт на себя эту обязанность?
Сию же минуту Кентарх метнул нож зомби в голову. И тело мертвеца обмякло.
Вытянув нож, Кентарх вытер лезвие о подошву армейского ботинка и спрятал его в набедренный чехол.
— Можем остановиться здесь на ночь.
Конечно, ночь сейчас понятие относительное, но воспалённые глаза выдают его усталость.
Когда мы вернулись в машину, Джоуль скомкал свой потрёпанный шарф и положил под голову вместо подушки.
— А кто будет на стрёме? Не забывайте, что мы на землях каннибалов.
— Я первая покараулю.
По идее, я тоже должна валиться с ног, но чувствую, что не усну от нервного перенапряжения.
— Эй, Колесница, ты бы был поосторожнее с этой, — Джоуль ткнул в меня пальцем, — она у нас знатная соблазнительница.
Я закатила глаза. Во время предыдущей остановки я отвела Башню в сторону, чтобы спросить, какое впечатление на него произвёл наш новый компаньон, доверяет ли он ему. Сам Колесница нам откровенно не доверяет. Прикрывается, когда заводит двигатель. Страхуется, чтобы мы не убили его во сне?
Джоуль самодовольно ухмыльнулся.
«Решила уединиться со мной, чтобы обольстить, да? Пополнить ряды своих горемычных женихов? Не на того напала, Императрица. Я храню верность памяти Калли».
Бывают моменты, когда мне совсем не в шутку хочется его придушить.
Башня уснул мгновенно, и тихое похрапывание вступило в соперничество с урчанием его голодного желудка.
Через какое-то время Кентарх начал нервно постукивать пальцами по рулю с явным желанием что-то спросить.
— Выкладывай, Колесница.
— Ты веришь, что игру можно остановить?
— Я всегда к этому стремилась.
Пока за меня не взялась бабушка. А ведь она во многом оказалась права.
Она советовала припрятать семена по всему замку для защиты, но я была слишком беспечной. Растения, выращенные мной внутри дома, были скорее украшением, и я позволила им завянуть. Она предупреждала, что Смерть и все мои друзья повернутся против меня. И попала в точку. А меня теперь гложет вина. В последние дни я панически боялась находиться с ней рядом. В какой-то степени я её даже… ненавидела. Искала оправдания, чтобы реже видеться, и теперь это терзает мне душу.
А она всего-то навсего хотела меня предостеречь… защитить свою единственную родную душу. Она хотела, чтобы я была беспощадной, потому что игра, в которую я вовлечена — беспощадна. Представляю, как она была разочарована, узнав, что я влюбилась в своего векового врага.
Когда-то я сказала Арику, что мы переписали историю. Но разве этим мы не бросили вызов судьбе? А если судьбу, вообще, нельзя изменить…
Нет, я отказываюсь это принять. Смириться — значит упасть и никогда больше не подняться.
— Но теперь ты в это не веришь, — тихо сказал Кентарх.