Разве после безопасной и упорядоченной жизни в замке, они не сочтут внешний мир удручающим и неуютным? А как же ясность мысли?
Если Смерть не сумасшедший, он обязательно вернётся. Кто однажды попадётся на мой крючок, никогда с него не слезет.
И всё же добровольно я его не отпущу. Я уже принял необходимые меры, чтобы удержать здесь их всех.
Однажды ночью Жнец сказал: «Я должен помочь Ларк охотиться на Императрицу».
«Нет, — ответил я, — это плохая идея».
«Неужели ты действительно решил, что можешь командовать Смертью, сопляк?» — спросил он с проблеском былого высокомерия.
О да, жнец. Могу.
Глава 31
Смерть
Лицо Повешенного покрылось испариной. Жёлтое свечение над его головой стало ярче. Видимо, он максимально использует силы, пытаясь удерживать меня в замке.
Забавно. Как он не понимает, что я остаюсь по собственному желанию? Это тактический ход.
Стремление уехать и убить Императрицу разрывает меня изнутри. В душе всё кипит от её слов: «Играть становится неинтересно, когда ты слаб». Но я полагаюсь на Повешенного. Использую его силы как опору.
Кто-то скажет, что это зависимость…
Бросив взгляд на Архангела, сдающего карты, я в который раз задался вопросом, почему вообще впустил их за порог своего личного кабинета, своего убежища. Возможно, потому что я чувствую бессилие, когда провожу рукой по столу, на котором мы с Императрицей занимались любовью. Или когда смотрю на диван, на котором мы вместе читали. Её тепло и нежность…
Боги, как я соскучился по её прикосновениям. Секс с ней был просто фантастическим, но даже единственное касание и ласковый взгляд валили меня с ног.
Я пропустил между пальцами красную ленту, лежащую в кармане — какую-то памятку от Дево, которую я нашёл в ящике шкафа. Что она для неё значит? Прежде чем отнять у Императрицы жизнь, я обязательно заставлю её рассказать, чем эта лента так важна.
Несомненно, они со смертным возобновили связь. Но, несмотря на ревность, сейчас мне даже жаль Дево. Он-то до сих пор верит, что она добрая и душевная.
Я же знаю правду.
Неделю назад Императрица снова звонила и сообщила, что они нашли убежище во внешнем мире. Во время разговора она была одна. По голосу казалось, что она окрепла, но томится от одиночества. Будто ей нужно было хоть с кем-нибудь поговорить.
«Я, эмм… не часто куда-то выхожу», — призналась она.
Я попытался обуздать злость, чтобы подольше подержать её на линии и по возможности определить местонахождение. Она звонила из какого-то закрытого гулкого помещения, но ещё я слышал волны, ветер, музыку и людей. Поселение на берегу?
Будничным тоном она сказала, что общалась с Цирцеей, и та поведала пол нашего ребёнка. Мальчик.
Какой хитроумный ход. И хотя для меня одинаково желанными были бы что мальчик, что девочка, я сразу мысленно представил, как обучаю своего сына всему, чему в детстве обучал меня мой отец.
И от этого ложь стала правдоподобнее.
А боль сильнее.
Больше я не смог этого терпеть…
«И долго ты будешь разыгрывать этот спектакль?»
«Спектакль? О Арик, если б это было так».
«Почему ты продолжаешь мне звонить? Ты ведь сама даёшь подсказки, где тебя искать, чем несказанно облегчаешь работу Фауне. А её огромных хищников стоило бы бояться».
«Ты всё равно не скажешь ей, где я».