— Повезло вам. А ты маму мою знал?
— Конечно, мы семьями дружили.
— Я, правда, на нее похожа?
— Ну, когда в урайской ипостаси, да, только у Лельки волосы чуть потемнее были, светло-русые скорее, и кудри не так сильно вились, а так — одно лицо.
— Как, ты сказал, ее звали?
Жена отчего то аж с лица сошла.
— Ее звали Ольга, но мы все называли ее Лелькой. Ей так нравилось, — пояснил я. И сам застыл с открытым ртом поняв к чему она клонит.
— Лелька. Леля, Леля, — Дора, словно на вкус, имя матери пробовала. — Девена права, Перуну я не дочь.
В глазах жены застыли слезы и ужас.
Глава 30
— Да, серого, конечно, жаль, — вздохнул Демитрий, отпивая пиво из банки, которую только что открыл.
— До сих пор в голове ее плач стоит, — поморщился Влад. — Позвонить надо, узнать, как она.
— Зачем звонить, посмотри ментально — и быстро, и бесплатно. Закрой глаза, сосредоточься, открой внутреннее зрение, продумай о ней, потянись к ней всей душой.
Влад потянулся и увидел руку, сжимающее ее горло, покрасневшее лицо, затуманенные глаза, приоткрытые губы. Вот рука, оторвавшись от горла, бьет ее по лицу и опять сжимается на горле мертвой хваткой. А ощущения при этом — не то боль, не то смятение, не то удовольствие, агония какая-то. Влад вздрогнул в испуге и разорвал связь, закашлявшись:
— Ей плохо, ее, кажется, душат. Господи! Нужно к ней.
— Не нужно, — Демитрий улыбался, щурясь на солнышке, — ей не плохо, ей хорошо. Очень.
— В смысле хорошо: тогда что это?
— Ну, знаешь, о вкусах не спорят, о вкусах в постели — тем более.
— Что? О Боже! О Господи!
Влад покраснел до корней волос.
— Прости, нужно было мне сначала посмотреть. Просто обычно она закрывалась в такие моменты. Щас не то того, видно.
— С кем она?
— С мужем, с Авериным.
— Вот …ять, так и знал, что он извращенец — в глазах Соколова был ярость.
— О нет, то не он, то она, деточка наша, наконец-таки свои тайные желания ему поведала, бедный полкан, чую, сам в шоке будет. Вкусы у него вполне стандартные, не то что у юной богини. Он еще много чего узнает и попробует с ней.
— Да ну вас нафиг! Такой милый ребенок был, извращенкой ее сделали только вы трое. Папаши, мать вашу! Неужели совсем ее не жаль ничуть?
— Вот не поверишь, жаль нам всех вас, жаль людей, и для того, чтобы вы, люди, жили долго, счастливо и стабильно, нужны такие, как она. Хранители. А в ней как в глорианке энергии столько, что, если выпустит все, Москвы и Московской области в пять секунд не будет, в пепел обратится. И для того, чтобы ее сдерживать, ей нужен, в том числе, и секс, и чем больше и жестче, тем лучше. Уж извини, такая у нас, ардонийцев, природа.
— А почему именно она? Почему именно моя жена и мой ребенок?
— Жена твоя сама вызвалась, никто не принуждал и не заставлял. Ты тоже был ее кармической парой, как сейчас Олег для Доры. Хранители рождаются только в таких браках.
— Зачем Пелегин ее убил?