Я посмотрела на себя: о, черт, я в той же самой ночной сорочке, он снова переместил меня ментально к себе.
— Только попробуй ко мне прикоснуться! — зарычала я, прикрывая руками грудь.
— А то что? — усмехнулся Тарх. — растаешь? Моя чужая жена.
— У тебя есть жена, на нее и облизывайся и не жри меня глазами, отвернись!
— Мое дело, на кого облизываться и на кого смотреть. Сама позвала.
— Мне бы и ментального ответа хватило.
— А соскучился, — усмехнулся Тарх.
В моей руке сама собой образовалась молния. И я замахнулась на бывшего.
— Ух, ты! — округлил глаза Тарх. — Материнство тебе на пользу: бедра округлились, грудь на размер больше стала.
Я таки метнула молнию. Тарх поймал ее быстрым движением руки и повертел между пальцев.
— Вот сколько ни пробовал, не получается у меня энергию в молнию преобразовывать. Только тебе он свой дар передал. Перуница ассайя Доротея. Дитя четырехмирья. На алтарь положенное.
Тарх по-прежнему жрал меня похотливым взглядом.
— Ответь на вопрос, и я пойду, — спокойно сказала я, садясь в кресло.
Какая же я дура! Зачем позволила себе вспышку ярости? Завела еще больше и себя, и его. Знал, что делает, поганец! А я купилась! Опять купилась! Ну уж, нет, не пройдет твой номер, Тарх Перунович, не пройдет.
— Он не знает, что это Лиза и Ярик, но будет этому только рад. Любит он тебя. Любит.
— И я его, — е
— А меня?
— А тебя я благодарна. За дочь и за все хорошее, что когда-то было, но давай на этом, как есть, и оставим, пожалуйста. Не будь таким, как он.
— Знаешь, к своему ужасу я начинаю его понимать.
Тарх встал и подошел ко мне, я стремительно встала.
— Не надо, пожалуйста.
— Вижу, что не надо, знаю, что не надо. Но это сильнее меня.
Тарх обнял меня за плечи.
— Ты моя. Моя, понимаешь!
— Ты уже третий мужчина, говорящий мне это. И поскольку вас много, дозвольте мне самой сделать выбор, чья я. Ладно?
— Чертов договор! Ох, этот чертов договор! Я и не думал, что это будет так тяжело — вновь найти тебя и опять так скоро потерять.
— Ты, о чем?
Меня поразила глубочайшая боль и тоска, отразившаяся в глазах ведического бога.
— Поцелуй меня, Дора, просто поцелуй, — тихо попросил Тарх.
Я невольно потянулась к его пухлым губам, не отрывая взгляда от печальных глаз. Боже, какими нежными они были. Но возбуждения, как ни странно, не возникло, только какая-то щемящая тоска в сердце.