— Всё! Хватит! — что есть мочи заорал мужчина так, что затряслись картины на стенах. — Хватит, нести всякую чушь! Здесь нет детской обуви, я ненавижу рисовать, и я ненавижу цветы! — громче распалялся он, подлетев к одному из окон и рывком сгребая цветочные горшки, которые с грохотом полетели на пол. — Мой отец не может переживать за меня, так как его нет в живых уже два года! Пошла отсюда вон, шарлатанка! И не смей больше попадаться на мои глаза! Слышишь?! — подлетел он ко мне, обдавая горячим дыханием. — А то прибью, как муху!
Его гнев был реально страшен. Посеревшее лицо. Злость, выплёскивающаяся из зелёных глаз.
Я так испугалась, что поразилась своей реакции, ведь именно чем-то подобным я и думала, что закончится эта встреча. Встречи с иными для меня всегда заканчивались плачевно, оттого я не любила их появления… но отказать не могла, не имела права.
— Не ходите на встречу с Войцеховским. — Помедлила. Выдохнула. Заглянула в жуткие глазищи. — Да, и я знаю, что ваш отец умер ровно два года и одиннадцать дней назад. Своими тревогами и проблемами вы притягиваете мертвецов… Они переживают за свой род, — напоследок отважилась пролепетать я, пересохшим от волнения голосом.
В последний раз подняв глаза на раскрасневшегося от ярости мужчину и быстро переведя обиженный взгляд на потемневший фантом отца… стоявшего за спиной сына, я ловко выпрыгнула в тоже же окно, попав в уже пустую приемную. И глубоко выдохнув, помчалась отсюда прочь!
Я выполнила свою задачу. Я исполнила просьбу потустороннего гостя, кляня сейчас весь свет и свою способность видеть, то что не видят другие!
Почему судьба оставила меня в этом мире, унеся в другой мир мою любовь? Для чего? Для каких таких целей, которых я никак не могла понять.
Пулей вылетела из прохлады огромного офисного здания и прямиком под палящими солнечными лучами побежала в сторону автобусной остановки, к которой (слава небесам!) как раз подъезжала моя маршрутка.
Начало июня выдалось аномально жарким, превращая пересохшую землю в пыль. Я оплатила билет и забилась в дальний угол пустого салона, тут же почувствовав леденящий холод.
«Привет, — сказал он, появившись на соседнем сидении. — Успокойся, ты всё сделала правильно».
«Правильно… — проворчала я про себя, взглянув на любимого мужчину, возникшего рядом. — Я устала от того, что выше меня».
«Знаю, но потерпи, родная, всё наладится, вот увидишь» — произнес он, обняв меня стекловидными руками… отчего по коже забегали мурашки. Именно ОН был тем самым исключением из правил. Тем, с кем я контактировала очень близко.
«Работу потеряла, хотя… не очень-то она мне и нравилась, если честно, — чуть улыбнулась я, начиная приходить в себя. — Значит мы опять бездельники».
«Никогда не знаешь, где потеряешь, а где найдешь. Доберёмся до дома, позвонишь коллеге и узнаешь, что там, а потом и примешь решение. Сейчас подремли немного, ехать больше часа, я разбужу» — заботливо успокоил фантом.
Я откинулась на спинку сидения, прикрыв глаза от яркого солнца, и задумалась, наслаждаясь прохладой призрака. Я много и подолгу думала, что не всегда шло мне на пользу.
Говорят, что время лечит. Так вот, я скажу, что это полный абсурд!
Время не лечит, оно примиряет с действительностью, в которой нужно жить дальше. Оно выветривает боль и отчаяние, но не стирает памяти! Оно учит жить с этим опытом, и возможно, быть дальновиднее и мудрее.
Максим, фантом что сидел рядом, погиб больше года назад — быстро и безболезненно, не успев понять того и сам. Многие люди, умерев в мгновение, не понимают своего перерождения. И попав в мир мёртвых, долго считают себя живыми. Спустя этот год, когда я начала видеть их, я поняла, что ему несказанно повезло так легко уйти из жизни.
Весна. Авария… За рулем был он, мой любимый, мой единственный Максим. Мы собирались пожениться. Этим летом. Его родители жили далеко от нашего города, а потому пришлось ехать больше суток, да ещё после его ночной смены…
Усталость и потеря бдительности стали роковыми для него, и чуть было и для меня. За окнами давно стемнело, когда автомобиль попал в смертельный занос, и налетев на столб, смял водительское место…
Хорошо помню удар, боль и провал, а потом голос Максима, вырвавший меня из забытья. Мне удалось выбраться из машины, как и ему. Так я всерьез думала тогда, и после в больнице, когда он постоянно сидел рядом с моей койкой. А потому, когда мне сказали, что он погиб… в первые секунды после столкновения, я смотрела на них как на чудаков.
Я не испытывала ни страдания, ни страха, ведь любимый постоянно находился рядом, реальный и живой. И только после того, как на его похоронах я закатила настоящее представление, переубеждая всех, что он здесь, а там лежал кто-то другой, обо мне всерьез забеспокоились…
Родители подумывали о стационарном лечении, но меня, в буквальном смысле, спасла наполовину глухая и слепая пробабка Люба по отцовской линии, жившая за городом, в милой, крепкой деревушке, тоже имеющей «интересную» славу…
Трудно было сказать, кем именно была Любовь — гадалкой или знахаркой, но люди знали её, уважали и вереницей тянулись за помощью к уже неодинокой старухе.
Отец с матерью поняли, что терять им нечего и вняли её словам.
В Университете написали академический отпуск и этим же летом отправили к бабке в деревню, чему я была несказанно рада!
С рвением взялась за хозяйство, помогая старушке по дому, что для неё стало большой необходимостью, хоть она и старалась этого не показывать, и не принимала помощи родителей.
Баба Люба поведала мне о том, что, пережив трагедию, я обзавелась одним даром
— даром, видеть и общаться с миром мертвых.
И Максим уже был его частью. Родственница сказала, что, если я захочу она научит меня им пользоваться по-настоящему, и много еще чему… но, если я того захочу сама.