— А тебе-то какая разница? — пожала плечами моя спутница.
— Ну… — что на это сказать, у меня не нашлось.
Выйдя из здания, мы спустились по лестнице и обулись. Я шагнул было на гравийную дорожку, но Миюки меня остановила, указав на утлую тропку, ведущую направо:
— Нам сюда!
Обогнув широкий фасад додзё, мы оказались на пестром от бесчисленных цветов лугу. Тропинка, и до того едва заметная, здесь исчезла окончательно.
— Похоже, к этому Кииоши-сама нечасто ходят гости, — заметил я, следуя за своей провожатой. Густая трава поднималась мне почти до пояса.
— Черных теперь, почитай, каждый день ходит, — качнула черной макушкой Миюки. — Только старец запрещает ему пользоваться короткой дорогой.
— Старец?
— Ну, Кииоши-сама. Или ты думал, что он юноша с горящими глазами?
— Ничего я не думал, — проворчал я. — А почему он не разрешает Егору ходить напрямик? И вообще, зачем Черных к нему ходит?
— Затем же, зачем и ты — к турниру прокачивается.
— Я про турнир вообще ничего не говорил! — ощетинился я.
— А разве не ясно, что это ты вдруг так загорелся? — пожала она плечами. — А насчет окольной дороги — наверное, чтоб Выносливость развивать. Или Ловкость — он там, я слышала, по таким буеракам пробирается… Но точно не знаю.
Какое-то время мы шагали молча.
— А можно личный вопрос? — набравшись смелости, спросил затем я.
— Ну, рискни, — усмехнулась Миюки.
— А ты реально японка?
— А что, не похожа? — хмыкнула девушка.
— Наоборот, похожа, но…
— Папа у меня японец, — не дав мне толком договорить, сообщила она. — А мама русская. Он живет в Токио, она — в Питере. А я девять месяцев в году провожу в России, а лето — у отца в Японии. Там я для всех русская, а в России — типа, японка… Хотя чаще за узбечку принимают или казашку — пока по имени не представлюсь. Да и тогда не все верят.
— Понятно, — кивнул я.
Высокий, сложенный из разноразмерных камней забор впереди я приметил еще издали. Ворота в нем были распахнуты, но сразу за ними начиналась зелень сада, и, даже приблизившись, разглядеть скрытое за ней строение мне не удалось.
— Подожди здесь, — деловито велела мне Миюки. Она как-то вся подобралась — словно боец перед жестким спаррингом.
— Хорошо, — ее напряжение, похоже, передалось и мне — аж во рту вдруг пересохло — и ответ прозвучал несколько сипло. Впрочем, девушка меня уже и не слушала, скрывшись в воротах.
Отсутствовала Миюки довольно долго — никак не менее получаса. Надо сказать, следить за временем оказалось не так просто: солнце в вышине стояло неподвижно, словно гвоздями прибитое к небесной тверди. Я это еще выйдя из додзё заметил, но тогда мне несколько не до того было, а теперь вот задумался: а здесь вообще ночь бывает? А утро с вечером? Или один лишь вечный полярный день?
От нечего делать я вызвал игровое меню и принялся его внимательно изучать. Первым делом нашел кнопку «Выйти из игры» — но, как и подозревал, она у меня оказалась наглухо заблокирована. Что ж, не читать мне вместо сна мудрых гайдов… Потом обнаружил, что в «Настройках» можно устанавливать разного рода фильтры: например, отсекать звуки природы и неписей, оставляя слышимыми лишь голоса игроков — и, соответственно, наоборот. Или притушить освещение — вот вам, кстати, и импровизированная ночь! Еще оказалось возможным убрать запахи — точнее, в моем случае, подключить: этот фильтр у меня был почему-то активирован изначально. Сдвинув бегунок, я выяснил, что луг пахнет мятой, полынью и еще чем-то, названия чему мне подобрать не удалось — но довольно приятным.
Увлекшись, я не заметил, как кто-то подошел ко мне сзади, и, лишь когда чужая ладонь звонко хлопнула меня по плечу, вздрогнув, обернулся: за спиной, ухмыляясь, стоял Егор — кстати, ничуть не походивший на человека, добиравшегося сюда непроходимыми буераками. Впрочем, уровень его Бодрости я видеть не мог — возможно, Черных сейчас и пребывал на последнем издыхании, кто знает?
— Что, заблудился? — насмешливо спросил он меня. — Наша гостиница совсем в другой стороне!
— Сам знаю, — буркнул я, отходя от мимолетного испуга.
— А что тогда делаешь здесь? — осведомился Черных.