— Динамит нужен всем. — Говорю я в пустоту.
Опадаю на стену, около бочонка. От него пышет жаром. Гадкая вещь, нужно скорей вынести.
Я пытался почуять что-то в воздухе, как пахнет от меня. Да, похоже, я и, правда, потерял нюх окончательно и бесповоротно. Может после смерти восстановится.
Не понимаю, как нас не убило!
Повезло. В следующий раз разорвёт руки на кусочки.
Заткнулись!
Я сосредоточился на ощущение рук, ног, асбестовой оболочки на теле. Я един, и разум цел и не вредим. Всё нормально.
Встаю и начинаю тащить бочонок.
Со стен на меня смотрят старые ламповые светильники. Вольфрамовые нити подрагивают и заставляют меня вспомнить о слишком малом сечении проводки. Тусклый свет и перебегающая подвальная тень.
— Бульм! — Бочонок ставлю на пол, не выпуская из рук.
Ещё шажок по каменному полу. А потом ещё шаг! Смрад выедает глаза, боль в руках и ногах от накапавшего из бочонка Азота, или случайно получившегося растворителя. Конечно же, стоит всё тело прополоскать в уксусе. Но что делать с квадратными сантиметрами слезающей кожи после этого?
Я быстро перебрался в кладовку. Из неё пошёл к чёрному ходу. Кругом темнота, с редкими, почти факельными светильниками.
— Фу-у-уф!!! Ты это чем обмазался, а? Эва? Ты меня слышишь или уши в трубочку свернулись? — Уже по голосу слышу Шумика, как обычно говорящего обо всём. И молчащего о ещё большем.
Он сидел у этой двери долго. Как минимум, потому что он не любил сидеть, когда не нужно ждать А зачем он здесь? Не уж то свидание?! Маловероятно. Но предполагаемо.
— Навоз я разгребал! — Я раздражителен и злобен на каждого человека, как перед выходом на Арену. — Не видишь??! Хочешь, обниму!?
Я толкаю первую дверь и осматриваю мелкий шлюз в тёмных тонах. Герметичность он не обещает, только защищает от проникновения света в пустыню, полную опасности. Мелкий мусор и пыль путаются под ногами, греясь в редких лучах света. Неохотно я отвлекаюсь от этого созерцания пола и закрываю дверь за собой. Теперь меня окружает душная темнота тесных помещений. Дверь в наружу открывается неохотно и туго, и я понимаю почему.
Песок. Много песка в тёмном воздухе. И его не видно в этой ночной мгле, пока не взошла Надежда, но уже слышно. Песок — хороший аброзин, мелкие песчинки перетирают всё, на это только нужно время и хороший ветер. Я кидаю в эту шуршащую мглу кастрюлю и жду. Не знаю, что я жду или кого, но мне становится легче. Руки не так сильно жжёт, а горло не пытается снять с себя эпителиальный слой.
Я аккуратно закрыл дверь и вернулся в общие коридоры. Шумик всё стоял здесь, припав к наушнику и подпевая незнакомой песне. Всё же ждёт. И чего же?
— Когда же ты создашь свою формулу Вечной жизни? — Он спрашивает тихо, но я слышу очень даже хорошо. Трудно не слышать — если ты стоишь в метре от собеседника.
— Вот всем вам — людям нужна вечная жизнь. Топливо придумать — и то полезней. А ты тут со своей Вечной жизнью! — Я ворчу о своём. Он меня понимает и выдавливает из себя смех.
Я уже оттаял и опять вернулся к своей домашне-ворчливой форме бытия. Как же приятно быть собой!
— В подвал не входи, убьёт.
— Да, я уже понял. Я либо задохнусь, или меня съедят. А-ам! — Он руками показал съедание себя заживо. Очень неумелая пантомима, в реальности он бы больше дрыгался.
— Я мыться! Если что, отправляй всех на башню. — На ходу бросаю ему и иду в сторону нашей бани.
— Ага… — он уже углубился в работу. Своими проворными пальцами он делал почти всё из дерева, вся мебель и столовые приборы его рук дела. Или его светлой черноволосой головы.
Я как грязевая бомба, загаживаю места, где ступила моя нога. Коридор восстаёт передо мной чередой поворотов и дверей с прибитыми табличками на них, но мне не туда. С каждым шагом всё сложнее идти. Каждый клочок спрессованного пола из земли, каменной стены или редкие люстры со светильниками теперь хранили незаметные капли метантолуола и песка. Хотя, песок тут везде. Теперь каждый этот клочок будет пахнуть ещё несколько дней, а застывшие капли, будут до следующей посезонной уборке. Блин, надо всё это вымыть. Когда-нибудь.
— Фу! Блин, ты опять со свое вонебомбой возился! Я ж тебя просила. — Сплюшка презрительно смотрит снизу вверх и уморительно морщит нос.
— Прошу прощения, эта попытка была тоже плохой. Прошу тебя предупреди о подвале, там просто небольшая проблема.
Она вопросительно наклонила голову.
— Угарный газ по всему этажу, заходить смертельно, а то, что заходить будут — обещаю. Просто предупреди. И сразу спасибо, с меня вкусняшки из полёта.