— Вот, другое дело, — покивал он. — Не идеально, но хоть пальцы себе не отрежешь. Куда заколки-то дел?
Рома тяжело вздохнул, возводя глаза к потолку, но всё же ответил:
— Стоит ли мне напомнить, как кое-кто стебался каждый раз, когда их видел? — прозвучало довольно ехидно, хотя Попов искренне не хотел выказывать недовольство.
Не дожидаясь ответа, он вернулся к разделыванию мяса. За спиной было тихо — Черкасов молчал, видимо, обдумывал полученную информацию. А может, беззвучно смеялся, любуясь совершенно нелепым зрелищем Ромки в ободке. Сам Попов искренне считал, что ободки — не его, слишком уж вид получается задротский и какой-то хрупкий.
Минута, две, три… Мясо уже было порезано на длинные кусочки, овощи — построганы, а в кухне всё та же давящая на уши тишина. Не выдержав, Рома обернулся и наткнулся на задумчивый взгляд Сергея.
— Что? — потребовал он, когда хозяин квартиры тяжело вздохнул.
— Да так.
— Черкасов…
Тот вновь замолк, набрал полную грудь воздуха, словно нырять собрался, и выпалил:
— Прости. Я не стебался, — виноватый взгляд из-под ресниц. — Просто мы враждовали, а с ними ты… — последние слова Серёжа сказал тихой скороговоркой, совершенно съедая.
— Что? — переспросил Ромка. Он бы и рад промолчать, но слишком уж Черкасов заинтриговал своим внезапным заявлением.
— …с ними ты был удивительно мил, — пробормотал тот чуть громче и разборчивей. — Так и хотелось затискать.
— Оу…
Попов снова обратил внимание на мясо, ощущая, как сильно горят щёки. В который раз за день? Третий? Пятый? Нет, надо ему прекращать. Всё нормально, Черкасов всегда такой непосредственный и прямолинейный, не стоит обращать внимания. Рома и сам горазд всякие глупости болтать. Чего только стоило заявление о том, что "готов съесть Серёжу".
"Ты, Попов, мистер конспирация, — мысленно укорил он себя. — Да-а, посмотрев на тебя, никто не сможет сказать, что ты окончательно очарован Сергеем. Все в голос заявят, что ты просто втрескался по уши и совсем не можешь думать. Переигрываешь, мистер".
— Хотя ободок на тебе — та же проблема. Хочется затискать, — вырвал Рому из задумчивости голос Черкасова, и сильные руки сомкнулись вокруг его груди. — На мне, к слову, он смотрится не мило, а просто дебильно.
— Да неужели, — пробормотал он, пытаясь вырваться из хватки, но не справившись, бросил: — Отпусти, во-первых, не надо глупостей, я не милый малыш, которого хочется затискать. А во-вторых, я готовлю.
— О да, ты не милый малыш — это точно, — согласился Черкасов, впрочем, хватку не ослабляя. — А еда скоро будет?
— Если отпустишь, примерно через полчаса, — Рома безуспешно дёрнулся ещё разок.
Над ухом раздался тяжёлый вздох Сергея, который совершенно не желал слушать замечаний, а лишь поудобней перехватывал "не милого малыша, которого всё равно хотелось затискать".
— Долго-о, — протянул он. — Хочу мяса!
— Можешь погрызть сырое, — невинно предложил Ромка, поднимая с доски один из кусочков.
— Не, я лучше съем тебя, — на губах усмешка, её было практически слышно. — Обещаю, так и будет, если через полчаса еда не окажется на столе.
И, к великому изумлению Ромы, Черкасов склонил голову, кусая его за плечо, несильно прихватывая зубами кожу прямо через ткань пуловера и посылая по спине волны мурашек, а потом разжал руки и отступил. Спокойно щёлкнул кнопку чайника и направился рыться в шкафчиках в поисках заварки. А Ромка замер, закусывая губу, чтобы в голос не разразиться отборными матами. И кто это тут переигрывает?
"Но что делать, если Волк, кажется, тоже любуется твоей шкурой? Сделает ли он из тебя коврик, чучело или просто оставит рядом в качестве любимой игрушки?"
Глава 8 — Утро добрым не бывает
Сон. Да, событий одного дня было слишком много, и все они выплеснулись во сне: невинный поцелуй под омелой, своеобразные объятия на кухне, едкие подначки и обещание "съесть, если не приготовлю ужин"… Кто бы мог подумать, что заново переживать эти моменты наедине с собственным подсознанием окажется настолько возбуждающе?
А уж этот дурацкий укус! Чёрт, если в реальности я был просто шокирован и не понимал, с какой стати Черкасов ведёт себя так, то сон позволил вновь пережить всю гамму ощущений. Сомкнувшиеся на груди руки, крепко прижимающие к чужому горячему телу, тихий шепот на ухо, опаляющее шею дыхание… и укус. Резкий, быстрый, но осторожный. Удивительно интимный, словно обещающий продолжение. Прямо там, на кухонном столе. Или полу.
Фа-ак! Долбанные. Сны.
Ещё вечером я был уверен, что Черкасов просто слишком непосредственный и многое себе позволяет — возможно, чувствует от меня "неладное", — но теперь… Это я окончательно схожу с ума и вижу скрытый смысл в абсолютно нормальных поступках? Или Сергей действительно меня провоцирует?