— А с вашей стороны бывали какие-либо нарушения, о которых вы могли бы рассказать?
— А то, что вы сейчас записываете, можно будет потом, если что, подредактировать? — ответила Вильма вопросом на вопрос и недоверчиво указала носом на камеру.
— Во-первых на камере стоит пломба, которая не позволяет мне безнаказанно вмешиваться в записанный материал, — устало вдохнул Петре, поняв, что этот момент точно вырежут, и позволил себе своему телу принять более расслабленную позу. — Что будет вырезано, а что нет, будут решать уже в редакции. А во-вторых… разве вы не читали тот договор, который подписывали полчаса назад?
— Только пробежалась глазами и успокоилась, когда не нашла никаких пунктов, связанных с изъятием моих органов, — вернулась доброжелательная улыбка на ее лицо.
— Там есть пункт, который позволяет моей редакции распоряжаться всем записанным материалом по своему усмотрению, поэтому ни вы, ни я не имеем власти над тем, что уже записано.
— Ясно. В таком случае, продолжим, — выпрямила Вильма осанку, и Петре автоматически последовал ее примеру. — Нет, я всегда придерживалась кодекса и успешно справлялась с искушением как-либо нарушить корабельную дисциплину.
— Хорошо, — вновь заглянул Петре в список. — Поговорим о вашем повышении.
— Да, начиная со следующего рейса я готовлюсь занять должность капитана, — постаралась она насытить свой тон равнодушием, смешанным с профессионализмом. — Мне предстоит лишь сдать теоретический тест, но я уверена, что полностью готова принять на себя руководящие функции.
— Вы волнуетесь перед вступлением в новую должность?
— Нет, напротив, я рада, что меня оставляют с моим экипажем, с которым у меня уже установлен контакт. Многих при повышении сразу же переводят на другое судно, так что мне в каком-то смысле сильно повезло.
— Можете ли вы сказать тоже самое про человека, который в данный момент готовится занять ваше место?
— Я ничего не знаю про этого человека, так что рано делать какие-либо выводы, — развела Вильма руками. — Но я скажу, что он так же претендовал на место капитана, а это многое говорит о его профессиональных качествах.
— Как по-вашему, почему должность капитана решили отдать именно вам, а не ему?
— Как я уже сказала, здесь работают знакомые мне люди, с которым у меня уже налажен контакт, и от которых я знаю чего ожидать. Для начинающего капитана это хорошее преимущество, и я уверена, что он прекрасно это понимает и поддержит это решение.
— А я имею право отказаться? — вполголоса спросила Ирма, занеся кончик шариковой ручки над пустым полем на бумаге рядом с пометкой «Подпись».
— Конечно, — настороженно протянул Петре, царапая свой взгляд о зависшую ручку. — Что-то не так?
— Вроде нет, — огляделась она, словно выискивая спасительное «что-то не так», внезапно выросшее на переборке полупустой кают-компании, — Волнуюсь немного. У меня никто раньше не брал интервью для документального фильма, и я даже не знаю, заслужила ли я чем-то такое внимание.
— Послушайте, я вас ни к чему не принуждаю.
— Не принуждаете, — согласилась Ирма, с сомнением бегая взглядом по буквам в документе без попыток разглядеть в них смысл. — Но будет крайне неудобно, если я откажусь. У вас ведь командировка на два года, и вам придется как-то объяснить, что вы за эти два года недовыполнили двадцать процентов от планируемого объема работ.
— Да, придется объясняться перед начальством, — промакнув блестящий лоб рукавом он выдал в себе легкую нервозность. — Но я уверен, что они поймут.
— Но я не уверена, и от этого мне неспокойно на душе.
— Если хотите, можем не торопиться с этим, — он протянул руку, чтобы забрать договор.
— Но вы ведь уже все подготовили, — не отдала она договор, прижав бумажную папку к столешнице. — Если я это подпишу, я ведь все еще буду иметь право отказаться от интервью?
— В договоре нет такого обязательства, — подтвердил Петре и озабоченно вздохнул. — Не забывайте, что я лишь гость на вашем корабле и рассчитываю исключительно на вашу добрую волю.
— Хорошо, — расслабила она свои легкие и сделала росчерк в нижней части договора.
Папка легла в руки корреспондента, и тот потратил пару секунд на изучение подписи, прежде чем отложить документ в дальний край столешницы. Ирма смотрела на него выжидающе и раскрыла рот в широкой зевоте, чтобы размять лицевые и челюстные мышцы. Ей казалось, что так она будет меньше мямлить или заикаться.
— Так мы можем приступать?
— К чему?
— К интервью, Ирма, — он щелкнул пальцами перед ее лицом, и она рефлекторно отстранилась. — Вы выглядите уставшей. Может быть все же отложим на потом?
— Нет, я готова, — испуганно ответила она. — Давайте приступать.