— Оставьте себе, ладно? — улыбнулась Настя. — Как компенсацию.
Выйдя из магазина, она прикурила от старой, раздобытой где-то на оргии зажигалки и минуты три стояла, с наслаждением затягиваясь. Меж тем на лавке возле магазина собрались несколько мужиков, приехавших на великах из окрестных деревень за водкой. К Насте они, к счастью, большого интереса не проявили, один только взглянул на нее и, хмыкнув, произнес что-то вроде: «Во, бля, мелкая, а курит, как мужик». Настя и правда умела харкать совсем по-мужски, да и сигарету держала крепко, не кончиками пальцев, за что в пацанской компании к ней зачастую относились с уважением.
На обратной дороге навстречу ей попался Леха.
— Ого, Насть! — Впрочем, он выглядел не особенно удивленным. — А ты чего туда?.. А, за сигаретами, — понял он, увидев пачку у нее в руке. — Слушай, угости меня, ладно?
Настя вынула изо рта сигарету, которую уже с минуту безуспешно пыталась зажечь, и ответила:
— Ладно, только у тебя есть чем прикурить? У меня, по ходу, в зажигалке газ закончился.
Леха кивнул и вынул из кармана спичечный коробок. Оба закурили и некоторое время шли рядом, молча пуская дым.
— Вчера пиздец жестко побухали, — произнес наконец Леха. — Я вон до сих пор еще не отошел. Да и остальные в дрова.
Настя в ответ промолчала и сильнее затянулась.
— А ты чего с Васей вчера целовалась? — спросил вдруг Леха, и его голос чуть заметно дрогнул.
— А че такого? С кем хочу, с тем и целуюсь, — равнодушно ответила Настя.
Ничего не нашедшись на это возразить, Леха вздохнул и отвернулся. Однако спустя минуту снова повернулся к девочке.
— Так у вас что теперь — все серьезно? — спросил он, и голос его задрожал уже сильнее.
— А тебе-то какое дело? — резко выпалила в ответ Настя. — Может, тебе еще полный отчет предоставить, что у меня и с кем? — Затем, поняв, что Леха просто так не отстанет, и чтобы хоть как-то позлить его, она добавила: — А что такого? Захочу — и с Васей буду. Он-то уж получше тебя.
Леха вздрогнул уже всем телом и, отвернувшись, со злостью швырнул окурок на землю. Настя только пожала плечами и достала из пачки новую сигарету. Впереди между деревьями замаячили ветхие деревенские домики.
***
Пару дней спустя Настя в компании Васи и еще двух деревенских парней сидела у реки, на том самом месте, которое некогда просматривалось сквозь ветви нашей заветной плакучей ивы, на которую мы тогда залезали. Правда, это место давно уже перестало быть заветным, сюда приходили купаться молодые мамы с детишками, да и те, завидев рядом компанию громко матерящихся, гоповатых молодых людей, спешили поскорее смыться.
Оскорбляя всем своим видом чистую речную природу и ностальгию по прекрасным временам, Настя сидела на старых мостках у самой кромки воды с Васиной рукой на плече, курила и даже не смотрела по сторонам. А между тем все вокруг было точь-в-точь как в тот памятный, наш с ней день: серое небо с барашками облаков, легкая рябь на воде, сосновый лес, далекий песчаный берег на излучине реки. Только вот лодки с рыбаками, как тогда, не было, но она тут особо была и не нужна. Шумел ветер, шумели сосны, шумела и гнулась к воде плакучая ива. Вся природа словно бы сожалела о потере Настей невинности и о прошлых, лучших годах. Как единственное живое напоминание о тех годах, рядом по-прежнему маячил Леха, держась, правда, чуть позади, чтобы не попасть под горячую руку деревенского главаря и лишь изредка, подходя ближе, вставлял в вяло текущий разговор свои реплики.
— У Машки в среду днюха, ты придешь? — спрашивал свою пассию Вася.
— Нахуя? — равнодушно отвечала Настя, по-прежнему не поднимая глаз от песка. — Опять нажрутся все как свиньи, вот и все. Ничего интересного.
— Да хули ломаешься-то, пошли, — настаивал Вася. — Я иду, значит, и ты идешь.
— Я че, бля, собачка твоя — за тобой всюду ходить? — резко отвечала Настя.
— А помнишь, Настюх, как ты Пашке толстому тогда пизды дала? — подскакивал Леха. — Он щас кстати где, кто-нить знает?
— Хуй его знает, — бросал на это Вася и снова поворачивался к девушке: — Не пойдешь? Ну смотри, пожалеешь.
— И че ты мне сделаешь? — язвительно спрашивала на это Настя и, когда Вася не находился что ответить, продолжала: — Ну и не лезь ко мне. Я к тебе не лезу, и ты ко мне не лезь. Все, отъебись.
— А помнишь, Насть, как мы поспорили, кто вон на ту сосну быстрее залезет, и ты всех обогнала? — снова пытался воззвать к ностальгии Леха.
— Слышь, тебе какого хуя тут надо? Отвали от нее, бля, — наконец оборвал его Вася, делая большой глоток из бутылки с пивом и, глядя на Леху мутным взглядом, сжал свободную руку в кулак. Леха попытался было спорить, но два Васиных дружка-амбала, два его телохранителя, придвинулись к нему, угрожающе поигрывая бицепсами. Леха вконец сдался, тем более что Настя проявляла к нему интереса не больше, чем к застрявшей в песке ракушке, и ретировался куда-то вглубь леса, должно быть, к своей заветной сосне, постоять возле нее и поплакаться на тяжелую судьбу. Настя же еще некоторое время сидела со своим новым «воздыхателем» и его гориллоподобными дружками возле реки, потом вдруг громко произнесла: «Пойду я. Мне тут с вами скучно» и, скинув с себя вялую руку кавалера, пошла по крутому песчаному берегу наверх. Вася, веки которого отяжелели от пива, и он уже с трудом соображал, еще протягивал руку ей вслед и лениво звал: «Насть! Настюха! Ты куда? Вернись, я те че скажу!», но больше никаких попыток удержать ее не предпринимал. Его дружкам было тем более наплевать, и Настя, беспрепятственно поднявшись наверх, скрылась в густом лесу.
По давно знакомой тропинке она шла между величественными соснами к деревне, абсолютно одна в этом мире, так и источавшая сладостный аромат греха, заглушавший даже аромат смолистых сосен. На природу вокруг ей было наплевать, она смотрела только на экран мобильного телефона, поэтому и не заметила вовремя опасности впереди. А тут еще солнце, некстати выглянувшее из-за туч, пробилось своими лучами сквозь заросли ольхи и ударило прямо ей в глаза, заставив сморщиться и закрыться ладонью. Скорее смутно ощутив, чем увидев впереди какое-то движение, она подняла голову, и внутри у нее все перевернулось. Навстречу ей зигзагами двигался высокий худой парень с немытыми всклокоченными волосами и в потертой темной рубахе. Что-то в его лице было до боли знакомым и, внимательней вглядевшись, Настя поняла, что именно. Какие-то неуловимые черты возле глаз и складки на подбородке были точь-в-точь как у Васи. И тут она наконец поняла, что это был его брат — бывший зэк, в честь которого была устроена та вечеринка и которого она видела на ней лишь мельком. Почти поравнявшись с ней, он вдруг остановился, словно только сейчас сообразил, кто перед ним, и слегка присел, широко расставив руки и полностью загородив Насте дорогу.
— Опа-на! А кто это тут у нас? — воскликнул он сиплым голосом.
— Никто. Пусти, — хмуро ответила Настя и попыталась пройти мимо, но тут же поняла, что сделать это будет весьма трудно. Страшный брат-уголовник надвигался на нее, дыша перегаром и вращая глазами с кровавыми прожилками на белках. Звать на помощь или бежать было уже поздно.