Что это значит?
— Наташа…Михайловна, — задумчиво говорит он, и голос его кроток и вкрадчив, как летний дождь за стеклом. — Это очень большой риск и очень большая сумма. Мы не можем на это пойти…Вы должны это понимать.
Зажмуриваюсь и призываю своего ангела-хранителя, чтобы он нашел, подобрал именно те слова, которые помогут мне переубедить этого богатенького Буратино, смотрящего на меня со странным блеском в глазах.
И, кажется, мне это удается.
— Каждый день мы теряем близких, — голос с каждым звуком становится все тверже. — Но какова эта потеря для родителей? Для матери? Для отца? Потерять собственного ребенка, только что начавшего свой путь? — слезы подступают к глазам, душат, встают в горле сухим наждачным комком. — Наша с вами задача – не отбирать жизни, о нет. Мы должны дарить жизнь, понимаете? Сражаться за каждую жизнь на этой земле!
— А если эта жизнь не достойна того, чтобы быть здесь? — тихо говорит он и от его голоса у меня мурашки пробегают по рукам.
— Не может быть такого! — горячо возражаю. — Не может. Каждая душа пришла в этот мир для чего-то. Чтобы сделать землю лучше. Чтобы сделать чье-то существование не таким невыносимым. Чтобы помочь ближнему.
В порыве чувства беру его за руку и понимаю, что она холодна, как лед. Или это в сравнении с моей она кажется такой обжигающе сухой? Дамир Рустамович удивленно смотрит на меня, переводит взгляд с моего лица на руки, но я уже не обращаю внимания на это.
— Клиника должна заботиться о своих пациентах. Мы можем сделать операцию бесплатно, и оплатить материал. Я готова бесплатно работать, сколько скажете. Но нам нужно спасти эту жизнь, понимаете?!
И тут же выкидываю козырь, который берегла до последнего:
— А что, если бы на месте этого маленького Димки был ваш сын?
После этой фразы он дергается, будто бы ему дали пощечину. Вырывает свою руку из моего захвата. Поворачивается ко мне спиной и чуть склоняет голову набок, задумавшись.
Проходит минута, другая. Тишина уже становится гнетущей. Я выравниваю дыхание, отдышавшись, и осознание того, что может произойти дальше, топит сознание. А вдруг за такое самоуправство Иван Павлович скажет мне увольняться? С ним-то я не посоветовалась. Прежде чем идти к руководителю клиники. А что, если Дамир Рустамович сейчас скажет писать заявление об уходе? Мол, такие непрофессиональные девчонки, радеющие за всех и каждого, ему не нужны.
Но вдруг происходит немыслимое. Удивительное. Долгожданное.
Дамир Рустамович оборачивается ко мне. смотрит в глаза пару секунд, а потом улыбается натужное, неискренней улыбкой.
— А знаете, Наташа…Михайловна. Вы правы. Мы должны спасать жизни, а не отнимать их. Тем более детские. Я выпишу все документы. Подпишу бумаги. Иван Павлович проведет операцию, вы будете ассистировать. Ну, или наоборот, это уж как он сам скажет.
— Не может быть! — ахаю, приложив руку ко рту. — Спасибо, спасибо, спасибо!
Хватаю его сухую ладонь и начинаю трясти в бешеном рукопожатии, от чего мужчина, кажется, приходит в небольшое недоумение, но через мгновение его лицо разглаживается и он с улыбкой реагирует на мои яркие эмоции.
Вылетаю из его кабинета в таком приподнятом настроении, что готова расцеловать весь мир. Не может быть, чтобы все удалось сделать так просто. Это невероятно, чудесно, божественно! Я рада так сильно, что хочется приплясывать и кричать на весь город о своей немыслимой победе.
Пишу сообщение Ивану Павловичу, рассказывая обо всем, что случилось, добавляю в конце миллион восклицательных знаков и иду переодеваться.
Моя смена закончилась. Все дела на сегодня я сделала, отчеты заполнила уже давно. Да и после этой операции на ране у этого хама чистой воды, что явился сам по себе из ниоткуда ко мне в операционную, главный врач разрешил идти домой, будто бы я сделала невесть какое важное дело.
Оправив платье на талии, ловлю свое отражение в зеркале. Странно, и чего я под конец такого насыщенного и удачного дня вспомнила про этого наглого, беспринципного, злобного мужчину? Пусть катится себе колбаской по Малой Спасской, нам такие в обществе не нужны.
Захлопнув дверь, выхожу в коридор, медленно иду до рецепшена. Регина уже улыбается мне, протягивая журнал, где нужно расписаться, сдать ключи.
— Какие планы на вечер? — интересуется она, как всегда. — Вы сегодня настоящий супермен. Дамир Рустамович позвонил, сказал, что нужно сделать, вызвал к себе Ивана Павловича, они обсуждают, что нужно сделать и откуда лучше взять донорский материал для мальчика.
— Супервумен! — поправляю ее с улыбкой.
— Точно, — смеется она. — Супервумен.
— Иногда после тяжелых переживаний типа беседы с толстым кошельком мне нужно чисто девочковое развлечение.
— Караоке? — подмигивает Регина. После отрицательного покачивания головой строит дальнейшие предположения. — Вино в баре? Танцы?
— Нет, — наклоняюсь ближе, и она тянется вперед, чтобы не пропустить и звука.
— После тяжелой недели я иду в свадебный салон и начинаю примерять платья. Парня у меня нет и, похоже, еще долго не будет, но именно в свадебном салоне я думаю, что моя жизнь похожа на жизнь обычных девушек и это помогает удержаться мне на плаву. И сейчас я отправлюсь туда. И, кстати, там тоже угощают шампанским.