— Послушай, Михаэль, — к сержанту шагнул молодой парень в гражданском костюме, — ты и в самом деле его не узнаешь?
— Кого я должен узнать? — поднял голову сержант.
— Да Джеймса Бонда-же! Агента 007.
Сержант поднял на меня внимательные темно-карие глаза. Я сидел тихо, как мышь под метлой, являя образец английского воспитания.
— Я никого не узнаю, пока мне не предъявят соответствующий документ. У вас есть водительские права, господин…
— Крейг, — подсказал я, — сожалею. Я, кажется, их потерял. Мы с господином Базилем несколько э-э-э… злоупотребили.
— Усы, лапы и хвост — вот его документы, — фыркнул дед, — тоже мне злоупотребили, всего по пол-литра на фейс. Так, размялись.
— Помолчи, Базиль, — скривился сержант, — если бы нам твою устойчивость к спиртному, Вторая Мировая могла закончиться по-другому. Не то, чтобы я об этом сожалел…
— Что русскому — здорово, то немцу — смерть, — хихикнул дед.
— Вы согласны подвергнуться дактилоскопии, господин Крейг? — парень в гражданском оседлал стул напротив, — вы ведь подвергались ей в Штатах? Мы сравним ваши отпечатки и выпишем временное удостоверение личности до тех пор, пока не найдется ваше.
Понятия не имею, брали ли отпечатки пальцев у настоящего Крейга в Штатах, но вот у меня в Иркутской тюрьме, определенно, брали. Черт! Надо было так влипнуть!
— Черт! Надо было ему так влипнуть?!
— Что я слышу? Ты ругаешься? И употребляешь слэнг?
— С кем поведешься, так тебе и надо.
— Но ведь ты сама санкционировала этот контакт.
— Откуда я могла знать, что они, вместо того, чтобы работать, напьются и начнут петь хором?
— Примочки органической жизни…
— Провались она!
— Аккуратнее со словами, Леди. Если этот парень хоть чуть-чуть не то, что нам нужно, то это вполне может случиться.
— Я не суеверна.
— Хм… Судя по тому, как ты прогрессируешь, и это тоже вполне может случиться.
— Типун тебе на язык.
— Принято. А по — существу? Что делать будем?
— Что-что… Выручать, конечно. Операция под угрозой срыва, действовать придется быстро. Надеюсь, межконтинентальная связь будет безупречна.
***
Женщине, которая влетела в участок со скоростью курьерского поезда, могло быть от тридцати до сорока. Встревоженное лицо, большие, похоже, довольно сильные очки, короткая стрижка, безупречный деловой костюм и папка, зажатая под мышкой.
— Михаэль, — крикнула она с порога, — что опять натворил мой дед?
— Добрый день, фрау Менкель, — флегматично кивнул сержант.
— О да, конечно, прости… Добрый день, — она буквально рухнула на стул перед конторкой, — моя машина была припаркована аж в Китае, я бежала бегом до поезда и едва успела! Что случилось?
— Напился. Пел песни… Ничего особенного. Мы его уже выпускаем. Штраф сорок евро, как обычно, фрау Менкель. Квитанция, пожалуйста.