Последнее и заставило его нахмуриться, сверяясь со временем и датой в гарнитуре, которую он всё ещё носил. Четверг.
Он совсем забыл, что сегодня четверг.
В большинстве случаев ему просто доставляли пакеты с кровью к двери.
Три раза в неделю (для него — по четвергам, субботам и вторникам) для одного из его приёмов пищи М.Р.Д. присылало сотрудника, чьи услуги финансировались государством.
Ник подозревал, что зоологи, биологи и даже сотрудники правоохранительных органов, которых они держали в центральном управлении М.Р.Д. в Вашингтоне, знали, что большинству вампиров никогда не хватит пакетов с кровью, если давать их каждый день подряд.
На протяжении многих дней, растянувшихся на недели, месяцы, годы.
Как и у всех вампиров, у Ника также имелась возможность нанять законного добровольца вдобавок к «сотрудникам», поставляемым М.Р.Д., но он полагал, что они хотели дать ему и другим вампирам, которые следовали правилам, ещё больше оснований не покидать резервацию.
Существовала огромная, разросшаяся торговля кровавым спортом всех видов, даже в одном лишь Нью-Йорке. Большая его часть происходила на условиях разной степени законности.
Если привычка к свежей крови станет слишком дорогой или слишком опасной для вампиров, учитывая, сколько самопровозглашённых линчевателей по-прежнему бродит по улицам, это может подтолкнуть довольно многих вампиров искать способы срезать углы — способы, которые покусились бы на вопросы безопасности гражданского населения.
И всё же было чертовски странно, когда тебя кормил государственный служащий.
Ник знал, что это не должно иметь значения, но это было важно.
Он не мог отделаться от мысли, что это всё равно что бросить льву часть туши мёртвого животного, но не позволить проклятой твари охотиться самой.
Ник, как и большинство вампиров, был создан для охоты.
Теперь он занимался сёрфингом.
Он занимался сёрфингом и возвращался домой, чтобы питаться от шлюхи крови, финансируемой правительством из его собственных налогов и налогов каждого человека в городе.
Увидев его, она нахмурилась и скрестила руки на груди.
— Ты опоздал, — объявила она.
Он с трудом сдержался, чтобы не закатить глаза.
Это уже второй раз, когда какой-то человек сегодня совал нос в его дерьмо.
Чёрт, не просто сегодня, а в течение последних шести часов.
Удивительно, какими самоуверенными некоторые из них стали теперь, думая, что всех его сородичей посадили на поводок. Так или иначе, это не беспокоило Ника в случае с Кит, относившейся к нему практически как к любой другой личности, которую она застала за совершением колоссальной глупости.
Возможно, по той же причине, в отличие от Кит, Ник не потрудился ответить женщине, стоявшей у его входной двери.
Он оглядел её с ног до головы, не в силах сдержать хотя бы некоторого интереса. К тому времени, учитывая сёрфинг и то, что он в течение нескольких часов был окружён кровью в том переулке, Ник чертовски проголодался. Он был настолько голоден, что почувствовал, как его кожа покраснела, когда он посмотрел на женщину.
В конце концов, он всё равно ответил ей.
— Меня задержали, — сказал он хрипло. — Работа.
— Работа? — она нахмурилась, потом тоже посмотрела на него. — Кто ты?
— Миднайт, — сказал Ник, чувствуя себя так, словно за этот день произнёс это слово уже раз сто.
Пройдя мимо неё к двери, он остановился перед панелью безопасности, чувствуя на себе её взгляд, когда набирал цифровой код доступа, открывающий панель безопасности, затем прижал руку к считывателю.
Как и в полицейском участке (только без голограммы робота за пуленепробиваемым органическим стеклом) Ник должен был показать свой имплантат сканеру в дополнение к отпечатку руки, затем штрих-коду и, в конце концов, глазам, которые сканировались последними.
Если ему когда-нибудь понадобится в спешке забежать в свою квартиру, он окажется в полном дерьме.